Кольцо Уракары

Михайлов Владимир Дмитриевич

— Зачем? Мы совершенно легально — и, кстати, успешно — зарабатываем, консультируя клиентов по научным, техническим, юридическим, политическим вопросам. Наши консультации и советы, кстати, очень высоко котируются среди специалистов во всей Федерации. И за них нам очень неплохо платят. Так что в нашей бухгалтерии ни один аудитор не найдет ни малейших неточностей. Пытались, как я уже сказал. Но без толку.

— А то, что вы зарабатываете на продаже секретов?

— Ну это наши, так сказать, безгрешные доходы. Это уже совсем другая опера. Они, кстати, не так уж велики, как может показаться. Потому что расходы бывают прямо непомерными.

В это я готов был поверить.

— Да, — сказал я. — Системка у вас — без пол-литра не осилишь.

— А пожалуйста. Этого — сколько

угодно.

— Ты же сказал, что у вас не очень одобряют?

— А мы перед тем примем по таблетке. Просто разговор пошел такой — без рюмки никак не обойтись, без нее во рту становится противно.

— Есть мнение — согласиться, — сказал я.

— Попробуй вот это: местный продукт, но могу поручиться — не уступит самым выдержанным сортам не только на Теллусе, но и на Анторе. Об Армаге и не говорю: у них все — второй сорт, массовое производство…

Я протянул ему бокал. Минуту-другую мы смаковали вино — и в самом деле прекрасное.

— Из-за одного этого захочешь тут остаться, — сказал я.

— Это — самое малое благо. Вот увидишь… если останешься.

— Разве вопрос еще не решен? — насторожился я.

— Решен, — кивнул он. — Но мало того, чтобы согласился Зенден. Надо еще пройти тестирование на пригодность — а в это понятие входит все на свете. У нас отбор очень строг — сам понимаешь, почему. Приготовься заранее: тебя будут испытывать и на излом, и на разрыв, на сжатие — на все что угодно. Я развел руками:

— Профессионально я за последнее время полностью восстановился. И вроде бы никаких грехов за мною нет — если только не считать той ошибки, за которую вы меня чуть не нейтрализовали. Но откуда мне было знать, что уракара и вас интересует?

— Об этом пока что — никому ни полсловечка, — сказал он очень серьезно. — Но вот если ты каким-то боком имеешь отношение к специальным службам…

Я мотнул головой, но он все-таки продолжил:

— То тебе не выжить. Говорю совершенно откровенно.

— Хочешь, чтобы я ночью исчез? Сбежал? Вот тут он улыбнулся:

— Ни в каком разе. Не советую даже пытаться. Из этого хозяйства ты или выйдешь со мною вместе, или…

— Или? — подбодрил его я, когда он затянул паузу. — Что, меня вынесут ногами вперед?

— Ну зачем же так, — сказал он. — Вынесут горсточку пепла. Да и ее развеют по ветру. Чтобы травка лучше росла. Заметил, какая здесь у нас трава?

— Прекрасная трава, — сказал я, стараясь остаться невозмутимым. — Просто жалко, что я не лошадь.

— Это бы еще не самое страшное, — утешил он меня. — Лошадь — животное нервное, а тебе в ближайшем будущем понадобится самообладание.

— Интересно, когда? — рискнул спросить я.

— Не спеши, как голый в баню: как договорились, пока что у тебя — только ознакомление с Рынком, со всеми основными службами. Но сперва, как уже сказано, — тесты. Тобою займутся с завтрашнего утра.

— Куда мне явиться?

— За тобой придут.

Уж не знаю — почему, но когда Повидж заговорил о тестировании, на меня повеяло каким-то теплым ветерком из далекого — исторического — прошлого. Я представил себе, как вхожу в кабинет, где восседает комиссия ученых-психологов при ухоженных бороденках и телескопических очках. Как меня усаживают за стол, на котором лежит чистая бумага и парочка карандашей, и предлагают изобразить на листочках дом, дерево и человека, а потом, может быть, и несуществующее в природе животное — в меру своей фантазии. Я заранее знал, как и что нужно будет нарисовать, чтобы мудрецы сделали нужный для меня вывод относительно моей личности. Начну с дома: это должно будет, по их представлениям, означать, что меня весьма интересуют проблемы собственной безопасности, а также успеха. Линии, какими я буду обозначать стены, будут яркими, толстыми: мне свойственно сознательное стремление сохранять контроль над собой и ситуацией. При этом линии задней стены окажутся ярче остальных: стремление сохранить контакт с реальностью. Сами же стены сделаю прозрачными: признак желания организовывать ситуацию по собственным усмотрениям. На дверь повешу здоровенный замок — это укажет на скрытность характера и защитные

реакции. Окна закрою ставнями, из чего комиссия сделает вывод о моей способности к приспособлению в отношениях с людьми. Ясно прорисованные водосточные трубы засвидетельствуют наличие у меня хорошей защиты. К дому будет вести приятная дорожка, принято полагать, что это говорит о такте и самоконтроле в моих отношениях с людьми. Место рисунка на листке тоже выберу правее центра, чтобы помочь комиссии сделать вывод о моей устремленности в будущее. Ну и дальше все, как полагается для хорошего результата.

Потом примусь за человека. Он у меня выйдет большеголовым (признаю значение мышления в моей жизни и работе), плечи изображу мощными, торс — квадратным: мужественность и ощущение силы. Особо подчеркну подбородок, что засвидетельствует мою потребность доминировать в ситуации. Размах рук будет широким — сильное стремление к действию. Линии этого рисунка будут уверенными, твердыми — это скажет им о моих амбициях и служебном рвении.

И в заключение займусь деревом. Земля, на которой оно будет расти, у меня окажется поднимающейся к правому краю листка, что будет означать, что я исполнен задора и стремлюсь работать с энтузиазмом. Корни дерева будут равны стволу: свидетельство моего достаточно сильного любопытства. Листву изображу, как густую сетку, что скажет о моей способности избегать проблемных ситуаций в работе.

Комиссия оценит все это и одобрительно помашет бородами. Да что комиссия: я и сам охотно принял бы на работу такого достойного мужика, каким я себя изображу.

Так что, полагал я, зря меня Повидж пугает тестами. Мы и не через такое проходили!..

В таком вот настроении я высадился на нужном ярусе и легкой походкой приближался (как я думал) к тому месту, где мне должны были учинить экзамен. А именно — к помещению шестнадцать — двадцать шесть в секторе восемь-пять: «Персонал». За минувшие два дня я успел уже уловить ритм, которому подчинялась нумерация помещений: понял, что (уж не знаю, по чьей фантазии) начинался отсчет с последнего восточного помещения верхнего, восемнадцатого яруса, и шел не горизонтально по этому коридору, как предположил бы любой нормальный человек, но по диагонали вниз, через всю толщу Рынка — к последней западной комнате нижнего яруса, считавшегося первым. Диагональ эта являлась как бы осью, на которую и были насажены номера, так что помещение номер два нуля — ноль два следовало искать именно в самом низу на западе, номер ноль три — на востоке семнадцатого яруса, но не под первым, а на одно помещение западнее, и так далее. Второй такой же магистральной осью была север-юг; параллельно этим главным осям шли производные, начинавшиеся на верхнем востоке каждого яруса и кончавшиеся на нижнем западе. Одним словом, не система это была, а зубная боль. Если вам заранее не рисовали маршрут, вы могли целый день промотаться по коридорам и ярусам в поисках нужного места — и перенести поиски на следующий день. Я с помощью моего мика разобрался в этом ребусе еще накануне, и поэтому приближался к нужному месту весьма непринужденно.

И вдруг остановился. Сработало подсознание, наверное. Оно подсказало: что-то не так.

Я размышлял не меньше минуты, пока не сообразил, в чем дело.

Подсознание заставило меня сделать стойку, потому что, следуя по намеченному маршруту, я автоматически фиксировал номера, мимо которых проходил. Зная систему, я заблаговременно разобрался в том, какие номера будут попадаться мне в этом коридоре. И вот оказалось, что на дверях светились совершенно другие индексы. Ничего похожего на то, что было мною расчислено.

Вот сукины дети, молвил я беззвучно. Как только сообразил, что это уже было тестом. Испытанием на сообразительность, что ли?

Изменить номер на любой двери несложно: сделать переключение — и на табличках вспыхнут другие цифры, только и всего. Это можно сделать в любой комнате изнутри. А можно ли одним движением сменить все номера, с первого до последнего? Наверное, да: подобные системы должны обладать и централизованным управлением. Так что достаточно набрать нужную команду — и в долю секунды все меняется. На минуту. На час. Или навсегда.