Кольцо
Шрифт:
После завтрака компания собралась в путь. Такси запаздывало, и какое-то время они стояли у ворот. Макс о чём-то переговаривался с провожавшим их Лео. Ребята больше молчали. Наконец подкатил минивэн.
На прощание Лео крепко обнял Тани, с Максом и ребятами обменялся рукопожатием. Макс, разминая онемевшую от стальной хватки руку, с интересом смотрел, как Лео будет прощаться с Рори: внушительная пятерня гнома казалась высеченной из камня. Но хитрый старый моряк лишь раскланялся с Рори по-гномски — уважительно и витиевато.
Наконец погрузились, и машина покатила
Ехать сразу в Мидланд ребят убедил Макс. «Это кольцо в своё время какие только спецы ни смотрели. И ничего в нём не обнаружили. При всём моём уважении к леди Хельмдинг, боюсь, она вряд ли что-то добавит к их выводам. Если кто-то и поможет — так только эльфы. А у Элле в Форлине знакомства, может, организует нам встречу с кем-нибудь…»
Экспресс мчался по прямой, как стрела, эстакаде на северо-запад, оставив уже далеко позади пригороды Сарона. Между Арнором и Мидландом экспресс делал всего две остановки; оставалась только одна — в Хоббитоне.
Макс безучастно смотрел в окно: пейзаж за стеклом казался ненастоящим. Герметичный салон, шумоизоляция; кондиционированный, неприятно искусственный воздух; ненавязчивая музыка с навязчивой рекламой вперемешку. Экспресс двигался настолько ровно, что казалось — он стоит на месте, а окна — лишь экраны, по которым крутят нудное бестолковое кино: укрытые зеленью холмы, разноцветные поля, фермы, бесчисленные неизвестные городки, ленты автострад, мосты — и так без конца и смысла.
Припомнилось из далёкого детства…
Старые-престарые рельсы на чёрных просмолённых шпалах. Лето, жара. Аромат трав, замешанный на крепком настое смолы и горячего железа… Запах странствий.
Зелёный обшарпанный вагон раскачивается со скрипом и мерно стучит колёсами по стыкам. Все окна в вагоне опущены, но всё равно жарко. Вдоль прохода летают пушинки одуванчиков.
Он выходит в тамбур. Здесь чуть прохладнее и шумнее. Из-за двери в соседний вагон постоянно доносится мощный металлический лязг, будто там ворочается огромный поверженный на землю рыцарь, закованный в латы.
Дверь вагона — та, что слева — открыта настежь, на пороге сидит, свесив ноги на улицу, здоровенный дядька в расстёгнутой форменной рубашке. Проводник. Одну руку он положил на поручень, в другой держит тёмную деревянную трубку. Он изредка затягивается, выпускает несколько колец, потом смотрит, как они уплывают назад, быстро расплываясь в набегающем воздухе. Глаза его щурятся от солнца, лицо мечтательное, но при этом мужественно-суровое. Это из-за большого красивого (странно, но так) шрама через всю щёку.
Оглянувшись на хлопнувшую дверь, он окидывает Макса внимательным долгим взглядом.
— Здорово, — говорит он низким, чуть треснувшим голосом. — Присаживайся.
— А можно? — спрашивает Макс.
— Вообще-то, нельзя. — Дядька щурится на небо, затягивается, выпускает клуб дыма. — Но если не боишься, я разрешаю.
Говорит он медленно, веско. Каждое слово — как отломанный шар от чугунной гантели. Отломил — положил. Отломил второй — положил рядом.
Максу лет двенадцать. Он солидный самостоятельный пацан. Вроде бы сидеть, свесив ножки, уже
Он осторожно опускается рядом с проводником. Порог, до белого металла отполированный тысячами ног, слегка обжигает — нагрелся на солнце.
— Садись, садись. Тут чисто, я протёр.
Состав едет грузно и не спеша: впереди разъезд, и перед ним поезд еле крадётся.
— Такие, брат, дела, — сложил три чугунных шара проводник. — Горн.
— Макс.
Поезд дёрнулся; Горн зажал трубку в зубах, освободившуюся руку положил Максу на плечо.
— Придержу-ка я тебя от греха подальше. Далёко едешь?
Как на самом деле звали того проводника? Время стёрло имя; «Горн» — из книжки про благородного пирата — пришло на ум как-то само собой. И куда они ехали тогда? Не вспомнить… Может, на море? Да нет, вряд ли, это ведь был не скорый, а какой-то местный, захолустный поезд… Поезд недальнего следования.
— Это лучшее место на дороге. Тишина. Травы по пояс. А вон там, у леса — колодец… Каждый раз еду и думаю: вот бы в отпуск сюда. На недельку.
— Не получается? — понимающе говорит Макс.
— Может, и так. А может, просто не хватает решимости плюнуть на всё.
Он вздыхает, дымит трубкой. Потом они долго молчат, смотрят, впитывая свет, запах лета и дороги, стук колёс, настроение…
«Да, это были поезда… Настоящие! А что они вспомнят через тридцать лет?» — Макс поглядел на ребят, смеющихся, громких, азартных.
Они научили Рори играть в дурака и теперь резались пара на пару. Дэн с Элле выигрывали уже третью раздачу. Самым азартным, конечно же, был Дэн. Он громко, с размаху, щёлкал картами об стол, потирал руки, сыпал какими-то приговорочками. Иногда в запале у него вырывалось крепкое словцо; Тани тыкала его в бок, и он обескураженно косился на Макса. Тот укоризненно смотрел в ответ, игра продолжалась…
Глава 9. Предчувствие
ХОББИТ
Даже в Арноре экспресс останавливался всего на десять минут. В Хоббитоне не больше. Поэтому прогуляться, хотя бы до вокзала, не получилось. Немногие вышедшие на перрон стояли у дверей вагона.
— Слушайте, а какой здесь воздух! — сказал Макс.
Воздух, действительно, был густым и медовым от летних тёплых запахов.
Веками живут хоббиты рядом с людьми, а всё же предпочитают селиться в норах. Поэтому даже столица Шира имеет вид весьма странный. Вокзал небольшой, но симпатичный, какой-то уютный; вокруг — несколько строений: товарная станция, вагонное депо, гостиница пятиэтажная вполне человеческих размеров. А дальше — холмы, холмы, повыше и пониже, заросшие буйной, но ухоженной растительностью. И лишь изредка виднеются среди зелени здания. Меж холмов вьётся множество дорожек и тропинок с довольно оживлённым движением. Среди обычной летней зелени тут и там выделяются массивные кряжистые мэллорны с серебристо-зелёной листвой.