Кольцов. Часть 2
Шрифт:
– Да, – хрипела она, придавливаемая его натиском. – Да… – она почти задыхалась.
– Да… И ты всегда мне будешь подчиняться. Всегда…
Через несколько минут он почувствовал знакомое сжатие. А потом еще одно. И еще…
– Всякий раз, когда я приказываю, ты должна сама насаживаться на мой хуй. Поняла?
– Поняла-а-а…
– Киса моя… Девочка моя толстопизденькая. Как я люблю твой толстенький лобочек. Мне всегда нравились именно такие лобки.
Одной рукой он залез в ворот ее домашнего платья и ухватил за грудь.
– Развернись, –
Он взял ее за руку и поволок в спальню, по дороге снимая с нее домашнее платье и сорочку.
– Когда мы дома одни, не надевай на себя ничего, – с жаром говорил он. – Ты должна всегда встречать меня голой и готовой. А я буду зажимать тебя везде, где захочу. Захотел на кухне – ты должна тут же раздвинуть ноги, прогнуться и дать. Захотел в ванной – даешь в ванной. Захотел за письменным столом или на столе – ты подчиняешься без разговоров.
– Я итак тебе всегда подчиняюсь, – слабо возражала она, закрывая глаза.
– Молчи и слушай, когда я говорю. Или скажи: «Да, мой господин!»
– Ну, Андрюша…
– Не Андрюша, а господин.
– Да…
– Мой господин, – повторяй.
– Мой господин, – эхом ответила она и почувствовала, как его губы жадно впились в ее полураскрытый рот.
А после он долго тискал ее торчащую грудь, зацеловывая и отсасывая до боли соски. Светлана привычно вскрикивала. Вскрикивала она и тогда, когда он, раздвигая слишком широко ее ноги, вновь и вновь вгонял в нее свой раскаленный от желания член.
И совсем уже не вскрикивала, а кричала во все горло она тогда, когда он вводил поочередно в нее пальцы правой руки, постепенно сжимая их в кулак.
– Как я люблю чувствовать тебя на своем кулаке. В таком состоянии ты особенно беспомощна.
Она потеряла счет оргазмам. Время от времени он ласкал ей пальцами и языком клитор, доводя ее до исступления. И лишь тогда, когда спустя долгое время, она была уже почти без чувств, он кончил в нее с рыком, похожим на рык тигра, со словами:
– На!!!!!
Утром он ушел рано, когда она еще спала. Путь от дома до клиники занимал у него немногим более пятнадцати минут. Утро выдалось свежим и душистым. Пахло цветущей сиренью, жасмином, боярышником и клейким тополем. Громко чирикали воробьи. Нежные лучи летнего солнца занимались над столицей.
После бурной ночи любви со Светланой он чувствовал себя как всегда бодро – ужасно хотелось жить и смеяться. Он казался себе, чуть ли не Гераклом, удовлетворившим полсотни дочерей Феспия. Он был вполне доволен и сыт своей любимой и ненаглядной женой. И если бы сейчас, с утра, ему кто-то напомнил о том, что еще накануне вечером он заявлял свои права на владение целым гаремом, в ответ он, вероятнее всего, бы просто рассмеялся. Светлана знала, что все его «султанские» намерения испарялись после каждой их ночи любви. К утру оказывалось, что он вполне сыт одной, любящей его женщиной.
Именно
Он даже напрочь позабыл о том, что к десяти часам утра за ним должна была приехать важная машина.
Андрей быстро сделал обход в реанимационной палате и остался доволен тем, как шли дела у его выздоравливающих пациентов. А после он сидел в ординаторской и делал записи в карточки.
В дверь постучали.
– Войдите, – буркнул он, не поднимая головы от записей.
Но в кабинет никто не входил.
– Да, входите же, – раздраженно добавил он и вышел из-за стола.
Андрей быстро распахнул дверь и немного растерялся. На пороге стояла его недавняя знакомая Варвара Семеновна Бронш. В этот раз чиновница была одета в темно-синее крепдешиновое платье, отороченное изысканным белым кружевом. Возле горла красовался белый ажурный бант. На черных гофрированных волосах сидела элегантная маленькая шляпка, также белого цвета. Былыми были и новомодные туфли, и маленькая сумочка, и длинные перчатки. Чиновница казалась дивой, сошедшей с обложки парижского журнала мод.
– Андрей Николаевич, ну что же вы? – проворковала чиновница. – Я вас жду возле входа уже больше двадцати минут.
– Ах, да, – спохватился он. – Простите, Варвара Семеновна, я несколько заработался.
– Прощаю, – она прошла в ординаторскую, изящно села напротив и закинула ногу на ногу. – Прощаю, мой дорогой. Как я могу вас не простить?
– Сейчас я соберу бумаги и буду готов, – Андрей старался не смотреть в ее сторону.
– Ну, хорошо. Я жду вас в машине.
Когда он вышел на улицу, то буквально ослеп от глянца и роскоши новенького темно-синего Mercedes-Knight, стоящего напротив входа в больницу.
Стараясь не спешить, Андрей медленно подошел к машине. Задняя дверка распахнулась, и оттуда выглянула Варвара Семеновна.
– Андрей Николаевич, ну что же вы! Садитесь.
Он сел рядом с женщиной на заднее сидение машины. Мерседес взревел и, попыхивая, поехал по Садовому кольцу в сторону Арбата, а после выскочил на Можайское шоссе. Они двигались в поселок Переделкино.
– Андрей Николаевич, пока мы в дороге, я хочу прояснить для себя некоторые моменты, а заодно и ввести вас в курс дела. Итак, – она обворожительно улыбнулась.
– Я слушаю вас внимательно, – твердо произнес Андрей, рассматривая быстробегущие улицы за окном машины.
– Андрей Николаевич, – вкрадчиво начала Варвара Семеновна, положив узкую смуглую ладонь ему на колено. После чего Андрей удивленно посмотрел на чиновницу. Но руку не убрал. В конце концов, он умел вести себя с дамами, и если дама сама… то… – Андрей Николаевич, – продолжила чиновница, насладившись произведенным эффектом. – Я полагаю, что раз судьба закинула вас в ряды общества «Долой стыд», к самому Радеку, стало быть, вы вполне знакомы с идеями натуризма.