Колдовская сила любви
Шрифт:
Закончив убираться в гостиной, она пошла в отцов кабинет. Высокие, почти до самого потолка книжные полки вдоль стены, были сплошь забиты художественной литературой. Напротив окна стоял большой письменный стол, за которым теперь довольно часто работала Маша. Рядом с ним шкаф, за стеклянными дверцами которого историческая литература, мемуары видных политиков, справочная литература по международным делам и дипломатии. Над диваном портрет отца и матери в молодости. Протирая раму, Маша невольно вспомнила отца. Какой он был? Строгий, ласковый, жесткий? — разный. В памяти всплыли картины детства, когда они жили за границей.
— Жаль, что тебя не будет завтра с нами, — мысленно произнесла она, бросив последний взгляд на портрет, и добавила, — я постараюсь не подвести тебя папа.
К одиннадцати, усталая, но довольная собой, что большая часть из того, что она собиралась сделать, было выполнено, она зашла на кухню.
— Я собиралась выпить чаю и пойти спать, ты как?
— Давай за компанию. А у нас лимон есть?
— Есть, но это на завтра.
— Так всегда. Тогда хоть конфетку дай.
— Конфетку, пожалуйста, — и она достала вазу, в которую были сложены несколько сортов карамели и шоколадных конфет.
Маша взяла одну из них, развернула и, положив в рот, стала по инерции сворачивать фантик.
— Машенька, в твоем возрасте, только фантики делать, — улыбаясь, произнесла мать.
— Мама, ты зря волнуешься.
— Я вовсе не волнуюсь, с чего ты взяла?
— А то я не вижу. Суетишься, хлопочешь, вот, даже где-то баранью ногу раздобыла, и все ради него. Ты даже его не видела. Может он тебе не понравится, а ты стараешься?
— А может понравиться, тебе ведь он понравился, раз в гости пригласила?
— Я и сама не знаю. Всё как-то вдруг, так неожиданно, я сама не понимаю, как к нему отношусь.
— Ничего, разберешься. Вот завтра я на него посмотрю, составлю о нем представление, а вечером мы с тобой обсудим эту тему. А сейчас чего воду в ступе молоть, пойдем спать. И ты, и я сегодня порядком устали.
— Это точно.
Маша допила чай, помыла чашки и пошла в свою комнату, пожелав матери доброй ночи.
Часы пробили два, а Маша всё еще была не готова. Времени было в обрез, а дел было полно. Главное, что она в который раз не знала во что одеться и это её заставляло волноваться, что она чего-то не успеет к его приходу. В конце концов, она решила одеться по-летнему, надев легкое бледно-голубое платье с нежным орнаментом на поясе и внизу.
Вошедшая в её комнату мать, внимательным взором оценила наряд дочери и неожиданно произнесла:
— Отлично.
— Ты так считаешь? А я думала, ты скажешь, что слишком просто.
— Наоборот, дома надо выглядеть скорее по-домашнему, чем помпезно и к тому же голубой цвет, то, что надо.
— В каком смысле?
— В прямом. Голубой и синий цвета, это излюбленные цвета в Греции.
— С чего это ты взяла?
— Между прочим, я как никак была замужем за дипломатом. И знаю не только правила хорошего тона, но и то, как надо готовиться к приему гостей.
— Да!
— Да.
— Да, мамуля, с тобой не соскучишься. Надеюсь, ты не выучила пару фраз по-гречески, чтобы приветствовать его на пороге нашего дома?
— Нет, это совершенно ни к чему.
— И на том спасибо.
С приближением трех часов, Машу, помимо её желания, охватило волнение и потому, она суетилась, пытаясь в последний момент, выяснить, все ли готово. В этот момент, часы в гостиной пробили три, и их бой совпал со звонком в дверь.
— Мам, открой ты.
— Иди, трусиха открывай, то смелая была, а тут вдруг испугалась чего-то.
— Я и сама не знаю, — ответила Маша, и не спрашивая, кто там, открыла дверь.
Василис, вошел в прихожую, держа в руках большой красивый букет бледно-розовых роз. В другой руке он держал пакет, в котором что-то лежало.
— Добрый день, кажется, я не опоздал?
Маша взяла цветы и ответила:
— Точнее вас, только английская королева.
В этот момент, в холл вышла Машина мама и представилась:
— Мария Андреевна.
Маша заметила, как Василис слегка повел бровью и, поздоровавшись, выудил из пакета коробку конфет и вежливо передал её маме, после чего передал Маше пакет и добавил:
— Десерт, вы не возражаете?
— Киви? — улыбаясь, произнесла Маша.
— Вы угадали и клубника и взбитые сливки, так что если можно, лучше охладить.
Маша протянула пакет маме, и та понесла его на кухню.
— Прошу, — Маша предложила Василису пройти в гостиную.
Стол уже был накрыт. Любимый папин сервиз, привезенный давным-давно из Чехии, красовался на столе. По центру стоял салат, а вокруг различные закуски, которые они с мамой приготовили к приходу гостя.
Маша не выдержала и спросила:
— Что вас так поразило, когда мама представилась?
— От вас совершенно ничего нельзя утаить. Если я правильно понял, у вашей мамы такое же имя как у вас, Мари.
— Вы все время сокращаете моё имя.
— Как, сокращаю?
— В России не говорят Мари, правильно говорить либо Мария, либо Маша.
— Ради Бога извините.
— Нет, все нормально, Мари, мне тоже нравится.
— Правда?
— Правда. Присаживайтесь, — и она предложила Василису сесть за стол.
— Куда прикажете?
— Стол круглый, куда душа изволит.
— В таком случае, может быть, мы подождем, когда придет ваша мама?
В этот момент в комнату вошла Мария Андреевна и на правах хозяйки, первая уселась за стол, а вслед за ней, Маша и Василис.
Василис открыл бутылку шампанского, разлил по бокалам и первый тост, как всегда бывает в таких случаях, был за знакомство, после чего наступила небольшая пауза. Разговор за столом в основном касался вопросов попробовать тот или иной продукт и лишь после второго тоста, когда Василис предложило выпить за здоровье присутствующих женщин, постепенно стал терять черты некоторой официальности. Минут через двадцать, Мария Андреевна предложила подать второе и отправилась на кухню. Маша в это время унесла часть тарелок и освободила место в центре стола, куда через несколько минут было торжественно поставлено блюдо с бараниной.