Колдовская сила любви

Нилин Аристарх

— Вы позволите, я довезу вас до дома?

— Конечно.

Василис поймал такси и назвал адрес. Пока они ехали до Машиного дома, он не проронил ни слова. Машина остановилась у подъезда и они оба вышли.

— Вы подымитесь к нам?

— Нет, я только хотел попрощаться и…, - он замолчал.

Маша поняла, что Василис хочет что-то сказать и не решается, словно боится услышать от неё, что ему не на что надеяться и ждать, что между ними все кончилось, так и не начавшись, и потому он молчал.

— Ну что же, как говорят, хорошей дороги и скорого возвращения.

— Вы будете меня ждать? — вдруг произнес он, и она почувствовала,

как слегка задрожал его голос. Впервые, этот взрослый, солидный мужчина, до этого проявлявший полное хладнокровие в отношении с ней, произнес слова, которых она хотя и ожидала от него, но не в таком тоне.

— А вы и впрямь хотите этого?

— Да, очень.

— Значит, мне ничего другого не остается, как ждать.

— Я могу вам сделать маленький подарок?

— Мне, подарок? — глаза Маши заблестели, словно в детстве, когда детям делают подарки.

— Да, вам, — и он неожиданно извлек из кармана пиджака небольшой сверток, завернутый в разноцветную бумагу и перевязанный золотистой ленточкой, и передал его Маше.

— Что это? — с удивлением, произнесла она.

— Знаете, не открывайте его прямо сейчас. Лучше дома, хорошо?

— Хорошо, а что это секрет, точнее сюрприз? — и Машино сердце вдруг необычно сильно забилось, то ли от желания поскорее узнать, что внутри, то ли от предчувствия, что она догадывается что там, и если да, то, права ли она.

— Все доброго, — он взял её руку, поцеловал, нежно посмотрел и внезапно повернулся и пошел в сторону арки, где продолжала стоять машина, на которой они приехали. Он сел и машина, визжа тормозами, резко выехала со двора.

Маша стояла в полном недоумении, продолжая держать в руке подарок. Потом открыла дверь подъезда и чуть ли не бегом бросилась домой. Стоя в лифте, она готова была развернуть ленточки, чтобы поскорее узнать что там, но все же удержалась, открыла дверь квартиры и, не снимая туфель, вошла в свою комнату и только тогда, развязала бант, буквально сорвала обертку и увидела небольшую коробочку. Её сердце застучало еще сильнее, она зачем-то зажмурилась и открыла коробку. Постояв секунду, она открыла глаза и увидела кольцо с пятью маленькими бриллиантами. По привычке прикусила нижнюю губу, а сердце продолжало стучать все сильнее и сильнее, и жар наполнял её всю, словно она запыхалась от бега на шестой этаж. Она вынула кольцо и надела его на палец. Бриллианты сверкнули от солнечных лучей, падающих из окна, и волшебной музыкой отозвались в её сердце. Она протянула руку, чтобы посмотреть на кольцо на руке, потом положила коробку на тумбочку и в этот момент заметила, что в крышке коробки сложена бумажка.

— Вряд ли это чек от кольца, — подумала она и, вынув бумажку, развернула её. Это была записка от Василиса.

Дорогая Маша!

Я уезжаю домой. Пробуду самое большее две недели. Мы оба понимаем, что наши взаимоотношения, хотя и не зашли далеко, слишком глубоки, по крайней мере, для меня. Вы вправе отказать мне и тогда кольцо, останется просто подарком от иностранца, случайно вторгнувшегося в Вашу безмятежную жизнь. Но если Вы так же испытываете ко мне чувства, то пусть оно станет обручальным кольцом, символизирующим, что мои слова, сказанные Вам на приеме, это не просто шутка, а слова искренних чувств и любви к Вам. Как только приеду, тотчас позвоню.

Любящий Вас, Василис.

Маша

прочитала письмо до конца, потом перечитала его вновь и слезинка скатилась и упала на записку. Она не заметила, как мать вошла в её комнату и стоя у двери смотрела на неё и понимала, что в жизни её дочери происходит, что-то очень важное, что во многом определит её судьбу на последующие годы, а может и на всю оставшуюся жизнь. Она стояла и молчала, потому что слова были не к чему. Ей и так было все понятно. Увидав мать, Маша бросилась к ней, обняла за шею и разревелась. И Мария Андреевна впервые почувствовала в них не горечь слез, а радость и она не стала утешать дочь, а только гладила её по голове и радовалась вместе с ней, потому что поняла, что в сердце дочери входит новая любовь.

Она допоздна засиделись с матерью на кухне. Пили чай, ели торт, оставшийся после вчерашнего приема гостя и разговаривали, точнее по большей части говорила мать. Нет, она не читала Маше нравоучений, не давала советов, она просто рассказывала о себе. О том, как они познакомились с папой, как он ухаживал за ней, как сделал предложение. Как давно и как недавно это было. Маша слушала мать, положив голову на сложенные на столе руки и не перебивала. Она впервые слышала от матери эти признания, и ей было интересно. Она словно по-другому оценивала и узнавала своих родителей. Оказывается, они тоже были когда-то молодыми и так же влюблялись, мучились, переживали и радовались, что и к ним пришла любовь.

Потом она рассказала Маше, как они впервые отправились вместе за границу, как было страшно и в то же время интересно. Как сложно было войти в новый, непонятный и замкнутый мир дипломатического представительства. Потом, спустя несколько лет, когда они поехали в капиталистическую страну уже втроем, снова пришлось привыкать, к изобилию товаров на полках магазинов, к враждебному, как тогда казалось окружению, к интригам, которые непременно были атрибутом закулисной жизни. Через многое пришлось пройти и все же, они прожили очень интересную, насыщенную жизнь, полную любви и взаимопонимания.

Маша сидела, слушала, и ей казалось, что мать читает ей книгу, роман, действующими лицами которой, была семья дипломатов, настолько живо и образно она рассказывала о своей жизни.

Часы в гостиной пробили час ночи и Мария Андреевна, словно опомнившись, произнесла:

— Маша, что же мы с тобой так засиделись, тебе же завтра на работу. Ты совсем не выспишься, а я то же хороша, старая кошелка, баснями тебя кормлю, а про время совсем забыла. Давай-ка спать, а то завтра проспишь.

Маша встала, обняла мать, поцеловала и сказала:

— Чтобы я без тебя делала?

— То же самое что и со мной. Все иди спать, завтра придешь с работы, и поговорим.

Два дня пролетели незаметно. Работа, переводы, которые в понедельник подбросили на всю неделю вперед, так что вечера, и половина ночи были заняты до предела. Однако записка со словами любви и предложением руки и сердца, постоянно вставали перед ней немым вопросом — как быть, что ответить. Мать, несмотря на то, что Маша все ей рассказала и даже прочла записку, молчала, словно воды в рот набрала. Маша прекрасно понимала, что в целом, мать совершенно права, когда сказала ей, что это ей жить и, стало быть, ей решать такие вопросы, и советчиков здесь не может быть и всё же…