Колдовская сила любви
Шрифт:
— Ничего не пропадет. Вот приедешь сегодня, поешь, вечером.
— Маша, я тебя умоляю, успокойся.
— Так ведь я за тебя волнуюсь. Нас двое, а ты тут одна остаешься.
— Так ведь я дома остаюсь. Ты лучше себя береги. Главное особенно не налегай на местные фрукты и овощи. Для начала ешь осмотрительно, чтобы аллергии не было и расстройств желудочных. Новые продукты вещь серьезная для организма. К ним надо адаптироваться.
— Ладно, постараюсь, — шутливо ответила Маша, — Какая ты у меня.
— Какая?
— Хорошая,
Вскоре подошел Василис.
— Ну, все, пора. Объявили посадку, так что можно идти на паспортно-визовый контроль. Давайте прощаться.
Мария Андреевна пожала Василису руку, но потом не выдержала, и, поцеловав, тихо произнесла:
— Ты уж береги её там, одна она у меня.
— Мария Андреевна, не волнуйтесь. Всё будет хорошо. Как только устроимся, сделаем вызов, приедете к нам. Понравится, уверяю вас, уезжать не захочется.
— Ну, дай-то Бог. Давайте присядем на дорогу, чтоб долететь благополучно.
Они сели, потом поднялись, и Маша громко произнесла:
— Всё мам, мы пошли.
— Мария Андреевна, счастливо оставаться. Бузинус вас довезет до дома, а вечером мы обязательно позвоним.
Василис взял две небольшие Машины сумки. В другой руке у него был портфель, и они направились в сторону стойки, где уже началась регистрация пассажиров, улетающих рейсом Москва-Афины. Маша обернулась и помахала маме рукой, а та послала ей воздушный поцелуй.
Лайнер разбежался по бетонному полю аэродрома и слегка задрав нос, взмыл в небо. Впереди Машу ждала чужая незнакомая страна, с красивым названием Греция.
Глава 5
Самолет коснулся полотна аэродрома и слегка подпрыгнув, окончательно приземлился и уже через несколько секунд плавно подруливал к месту высадки пассажиров. В салоне началось оживление. Всем не терпелось скорее оказаться на свежем воздухе. Еще на подлете, в окно иллюминатора, Маша видела зелень лесов и полей. После ноябрьской Москвы, неожиданно засыпанной снегом, это было так непривычно, что она подумала, что это только так кажется, а на улице, так же как и дома, минусовая температура. Однако по уверениям стюардессы, объявившей за несколько минут до посадки, что температура воздуха в Афинах плюс семнадцать градусов.
— Может мне не надевать дубленку? — спросила она Василиса.
— Ты лучше просто накинь, но не застегивай, а в машине скинешь.
— Пожалуй ты прав.
Вскоре пассажиры начали выходить, а вскоре и Маша с Василисом спустились по трапу и направились на регистрацию.
В аэропорту их встречали. Сразу после прохождения таможни, Василису помахали рукой, и он кому-то крикнул по-гречески. Сердце Маши забилось в волнении, так как она поняла, что ей придется в ближайшее время, а может прямо сейчас, знакомиться с родственниками Василиса. Так оно и оказалось. К ним подошли двое мужчин. Один из них весьма пожилой, весьма представительный
Василис представил ей своего отца. Он секунду посмотрел на Машу, словно оценивая выбор сына, потом приветливо улыбнулся и сказал:
— Добро пожаловать домой, — произнес он и совсем по-домашнему поцеловал невестку. Вторым оказался племянник Василиса, который жил с дедом и учился в школе, так как его родители работали за границей.
Все направились к выходу, где их ждала машина.
— А багаж? — спросила Маша Василиса.
— Не волнуйся, его без нас получат и привезут. Всё будет в порядке.
Прямо перед входом в здание аэропорта их ждал черный лимузин, в который все забрались, водитель, закрыл за всеми двери и тронулся с места. Ничего не понимающая Маша сидела и продолжала держать Василиса за руку, так как в присутствии свекра, ей не удобно было задавать вопросы.
Константинас, как звали отца Василиса, прекрасно говорил по-английски, и пока они ехали, рассказывал и показывал Маше в окно местные достопримечательности. Когда Машина въехала в Афины, он то и дело показывал ей на то или иное здание, но потом вдруг рассмеялся и произнес:
— Извините, вот что значит старость. Вы же сюда не в гости приехали, а домой, а я вам экскурсию устроил. Сами с мужем все посмотрите, и он лучше меня обо всем расскажет, не так ли?
— Отец, не буду спорить, мне не хотелось тебя прерывать.
— Скромничает, а вообще-то он у меня человек стеснительный и как это ему удалось вас на себе женить? — он снова засмеялся.
— Вот, Мари, двух сыновей вырастил, оба дипломатами стали, и оба разные, не пойму, почему так?
— Разве это плохо? — осмелилась, наконец, сказать Маша.
— Да нет. Это я так к слову.
Вскоре машина въехала в ворота небольшого дома и остановилась. Маша вышла. Её взору предстал чудесный двухэтажный дом, увитый виноградом. Во дворе стояла большая беседка, так же увитая цветами и какими-то неизвестными Маше вьющимися растениями. Прямо перед домом был разбит газон. В дверях стояли двое, судя по одежде, прислуга. Мужчина принял у Маши дубленку, а с пожилой женщиной, Василис сразу расцеловался. Она, как позже узнала Маша, работала в доме около двадцати лет и считалась почти родственницей. Василис обнял жену за плечи.
— Ну, вот мы и дома.
Она сделала нерешительный шаг и вдруг услышала позади себя голос отца Василиса.
— Ну, кто же так жену в дом приглашает.
И в этот момент она почувствовала, как Василис подхватил её на руки, и, переступив порог дома, осторожно опустил на пол.
— Вот это другое дело, — услышала она позади себя довольный голос свекра, — А то, проходи, эх молодежь, — и снова усмехнулся. Последние слова она скорее поняла по интонации, так как он произнес их по-гречески, но смысл, скорее всего, был такой.