Колдовской апрель
Шрифт:
— Жестокая, бесчувственная тетка! Знаешь, как обидеть мужчину!
— Адриано…
— Чего тебе, злая?
— Ты прелесть.
— Ты так думаешь? А вот если бы ты позволила мне показать тебе еще одну прелесть…
— Адриано!!!
— Молчу. Пошли купаться. Я заплыву подальше и утоплюсь.
— Дурачок!
— Сама такая.
Адриатика была бледно-зеленой, холодной и чистой, а песок на берегу золотым и раскаленным.
Джина и Адриано еле отыскали свободный зонт среди разомлевших от жары тел. Они купались
Джина совершенно случайно обратила внимание, что народа стало как-то меньше.
— Сколько времени, Адриано?
— Без понятия. Не мешай, я сплю.
— По-моему, пора идти. Наверное, уже времени много.
Она вскочила на ноги и начала собирать с песка полотенца.
Адриано тащился за ней по песку и канючил. Ожил он только в номере.
— Можешь принять душ первая, но если хочешь, мы пойдем туда вместе.
— Нет времени шутить.
— А кто говорит о шутках? Я серьезен, как инквизитор на допросе.
— Ты неисправим!
— Да. И в этом мой шарм.
Она покачала головой и направилась в ванную. Быстро приняв душ и переодевшись, она расчесывала перед зеркалом волосы, как вдруг Адриано присвистнул и многозначительно зацокал языком.
— Ты что?
— Ничего. Знаешь, который час?
— Нет… Боже! Да нет, этого просто не может быть!
Половина седьмого!?
— Боюсь, что может. Нас ждет буря. Шансов, что мы опередим Рикко, почти нет. Понадеемся на удачу, как истинные партизаны…
— Адриано!
— Молчу. Иду в душ, суровый и молчаливый. Буду мыться и думать, думать и мыться. Придумаю что-нибудь и сразу же извещу тебя.
Она еле дождалась его возвращения. Волнение снедала Джину, совершенно необъяснимое и не вполне уместное: так могла бы волноваться замужняя особа, которую дома ждет ревнивый муж.
— Ну?!
— У нас два пути. Первый — пойти и сдаться, но лично я лучше просто застрелюсь. Второй изощреннее, но я не уверен, что ты…
— Адриано, не томи!
— Вот каков второй путь. Мы исчезли, это верно, но ведь никто не знает, что мы исчезли вместе? Сейчас мы поедем кататься, поедим где-нибудь, погуляем, а потом, когда все в доме улягутся, тихо — как настоящие партизаны — прокрадемся в дом поодиночке. Шмыгнем в свои постели, а завтра утром холодно поприветствуем друг друга, словно пара незнакомцев. На подозрительные взгляды Большого Брата мы дружно ответим горделивым презрением и вежливым непониманием. Если ты не возражаешь, то я выбираю второе, а тебе, прости, все равно терять нечего.
— Значит, будем врать?
— Нисколечко!!! Если, положим, Рикардо спросит меня, где ты, мол, был, подлец, я скажу, не понимаю, мол, вашего гнева, братец, а был на пляже, имею право. Тогда он спросит тебя, а где ты, стало быть, шля… была,
— А если он не поверит?
— А если поверит? Вот не поверит, тогда и погибнем геройски, но пока есть шанс, надо его использовать.
Джина подумала еще немножко. В конце концов, в плане Адриано что-то есть. Кстати, парень рискует больше, потому что брат его предупредил… насчет Джины.
— Я согласна.
— Вот это девица! Мечта! Вперед, славные партизаны!
Глава 9
Вечер в Венеции — это сказка. Золотые блики отражаются от воды и играют на стенах старинных зданий, мосты кажутся ажурными и невесомыми, воздух тих и напоен прохладой.
Джина сидела на носу лодки, распустив волосы по плечам, и зачарованно смотрела на город-сказку. Адриано зевал и вертелся.
— Адриано, как здесь красиво!
— Наверное. Извини, милая Джина, но я в этом городе родился и вырос, он мне малость поднадоел. Вот чего не отнять у Венеции, так это ресторанов! Мы поедем в "Фараон", это один из лучших.
Меня там знают, так что проблем со столиком не будет, а около Академии — это рядом — есть отличный причал…
Джина, слушала юношу, улыбаясь и скрывая боль. Нога опять заболела, наступать на нее было трудно. Наверное, она чересчур увлеклась плаванием…
Они были уже на пути к ресторану, когда чуть впереди них, в тени возле дома вспыхнул огонек зажигалки, на мгновение осветив худощавое лицо мужчины с длинным крючковатым носом. Почти в тот же миг Адриано схватил Джину за локоть и резко свернул в ближайшую арку. Зная юношу, можно было предположить, что ему просто почему-то вдруг взбрело в голову изменить маршрут, но Джине почудилось в этом что-то подозрительное.
Довольно подозрительной выглядела и дорога к ресторану — подворотни, дворы, помойки, узкие неприветливые улочки.
Сомнения с новой силой охватили Джину.
— Адриано, послушай…
— Мы уходим от погони, боевая подруга! Ну не сердись, я шучу. Просто там был кое-кто, с кем мне неохота встречаться прямо сейчас. Кроме того, этим путем гораздо быстрее.
"Фараон" оказался шикарным заведением, обставленным, разумеется, в египетском стиле. Больше всего Джину развеселили официантки в костюмах мумий и официанты в жреческих юбках.
Адриано здесь знали и любили, судя по тому, какой шикарный столик им выделили.
Юный партизан заказал шампанское и, к ужасу Джины, мгновенно опрокинул в себя целый бокал, словно это была обычная газировка.
Меню было таким обширным, что Джина совершенно запуталась и попросила совета у своего спутника, но тот отвечал как-то невпопад: видно было, что голова у него занята совершенно другим. В результате они молча и с аппетитом поужинали, и только ближе к десерту Адриано соизволил вернуться в реальный мир.