Колдовской оберег
Шрифт:
– Пойдём домой, Заинька. Я родных увидеть хочу. В последний раз…– так и не ответила на вопрос сестры Ася. И о поводке благоразумно промолчала. Будь что будет. Дойдёт, сумеет воспротивиться воле колдуньи – добро, нет… ну что ж, всё равно помирать…
– Отчего ж в последний раз? – резво вскочила на ноги Зоя, засуетилась, хватая сестру за руки. – Ты, сестрица, хоть и старшая, а совсем глупая. Останешься дома, и ничего твоя ведьма сделать не сможет, не достать ей тебя в деревне, она там много лет уж не появляется. Да и старая, не дойдёт.
–
Зоенька беспечно махнула рукой, помогла встать сестре. Без её помощи та, пожалуй, и не справилась бы.
– Вась, может, покушаешь? – внимательно оглядывала сестру Зоя. – У меня корзина за ёлкой. Я одёжу тебе несла зимнюю, гостинцы.
– Да, – согласно кивнула Ася и почувствовала, как сжался в голодном спазме пустой желудок. Давненько она голода не испытывала, и забыть успела, что это такое. – Я бы поела…
8
Вот уже двое суток бесцельно бродила Яся по чужому городу. С утра шёл мелкий холодный дождь, пришедший на смену заморозкам. Никак зима не уймётся, всё нападает и нападает чередой циклонов, ей всё едино, что декабрь на дворе, что апрель.
Яся замёрзла так, как, пожалуй, никогда ещё не замерзала. Холод пробирал до костей, и согреться не представлялось возможным. Девочка попыталась сесть в электричку, но уже на следующей станции контролёры выставили её из вагона. Она зашла в автобус, но кондуктор потребовала деньги за проезд. Яся в умоляющем жесте сложила ладошки, подняла на неё полные слёз глаза, прошептала почти беззвучно:
– Пожалуйста, не выгоняйте, дайте погреться…
Кондуктор только ухмыльнулась презрительно, бросила сквозь зубы:
– Да если вся голытьба греться в автобусах будет… А ну! Иди, иди отсюдова!
Яся подчинилась. Спрыгнула с подножки навстречу холодному, равнодушному городу, поплелась по улице мимо ярких витрин магазинов. Можно, конечно, зайти в продуктовый магазин, погреться, но там слишком сильно напоминает о себе голод, да охранники шагу ступить не дают, наблюдают, как бы ни стянула чего. А она не воровка, сроду чужого не брала. Только вот сейчас денег у девочки не было даже на булочку. Как-то в суматохе забылось всё – и деньги из дома не взяла, и документы оставила…
Идея пуститься в бега на поверку оказалась не самой лучшей. Ну вот с чего Яся взяла, что те, кто убил маму, откроют охоту и за ней тоже? Ведь два часа она под окнами стояла, и ничего подозрительного не заметила. Никто не бросился из-за угла, не схватил, а наблюдали… это да, Яся чувствовала чужой взгляд на себе. Ровно, как и опасность, витающую в воздухе.
Надо было отсидеться у Генки пару дней, осмотреться, а там… А что там? В детский дом? Там наверняка лучше, чем по улицам болтаться. Может… вернуться?
Но ведь и до родного города добраться надо, а проскочить мимо контролёров в электричке Яся не надеялась.
9
Рита готовила ужин на маленькой кухоньке в доме Егора. Она казалась абсолютно спокойной, однако, это было не так. Отчасти, Ритина заторможенность была вызвана огромной дозой успокоительного, принятой накануне, отчасти тем, что надо было как-то держаться. Макарка жив, у Риты нет повода сомневаться в словах Лизы и Егора, ему никто не угрожает, а найти его… дело времени. Слабое утешение
Антон подозрительно косился на жену, ему ли не знать, насколько непредсказуема Рита, вот сейчас стоит, режет овощи, молча, на автомате, а в следующую секунду вполне может сорваться в неконтролируемую истерику. Он с нетерпением поглядывал в окно, ожидая приезда Лизы и Кирилла, ему казалось, что присутствие Лизы должно сбалансировать хоть как-то состояние Риты, она поддержит, расскажет, что с Макаром всё в порядке, а потом они все вместе подумают, как искать мальчика. Почему-то ему казалось, что с приездом сестры проблемы иссякнут сами собой, и Макар сам на крылечко взберётся, постучит в дверь пухлым кулачком… Ерунда, конечно, так не бывает, но Антону куда спокойней станет, стоит приехать сестре.
Размеренно стучал нож по разделочной доске, Рита резала, наверное, уже десятый помидор, а Антон смотрел и не смел вмешиваться, он буквально слился со стеной, стараясь не попадаться жене на глаза.
– Зачем ты остановил машину? – спросила она его утром, едва очнувшись от тяжёлого дурманящего сна, а в глазах её, мутных спросонья, стояла ненависть. Антон отшатнулся.
– Рита… мне нечего ответить тебе на этот вопрос, – пожав плечами, растерянно пробормотал он, став похожим на нескладного старшеклассника, вызванного строгим учителем к доске, и Рите стало отчаянно жаль его. Всхлипнув, она качнулась к мужу, обняла его, хлынувшие слёзы вмиг промочили рубашку… Ну в самом деле, обвинять мужа в том, что не смог противостоять внезапному воздействию гипноза глупо, тем более, что и сама в ступор впала. А ведь именно она, Рита, сидела на заднем сиденье рядом с Макаром. Не уберегла…
А теперь Рита резала помидоры. Нет, этот процесс необходимо остановить, Антон отлепился от стены, бесшумно подхватил миску с остатками овощей, поставил её на холодильник. Рита даже не заметила, так же, на автопилоте, взялась резать хлеб. Порубила весь батон, скинула с разделочной доски в блюдо с помидорами. Замешкалась, застыв в нерешительности, перевела беспомощный взгляд на Антона.
– Тош, я делаю что-то не так…
– Ничего, любимая, – подхватился Антон, выхватывая из блюда ломтики хлеба, – Это ерунда всё, мы справимся.
– Ты уверен? – Рита смотрела строго и пытливо. Ясно же, не судьбой хлеба интересуется.
– Да, – последовал короткий ответ.
Кивнув, девушка принялась отлеплять налипшие на мякоти помидоров хлебные крошки. Отлепляла, отлепляла, досадливо передёрнула плечами, шагнула к раковине, подхватив блюдо. Действительно, проще промыть все овощи сразу, чем отлеплять крошки по одной…
Давно стемнело, угомонились Егоровы детишки, заснув в своей комнате на чердаке, плыл по двору запах жареной на мангале рыбы, всё чаще замирали возле окна то Рита, то Антон, то Егор. В маленьком доме стояла гнетущая тревожная тишина. Слышно было, как скользит по циферблату настенных часов плавающая секундная стрелка, как тикает в комнате, нарушая вязкую тишину, напольный монстр – старинные немецкие часы с маятником цвета мутного золота, как летает по кухне, ударяясь о стены, одуревшая после зимней спячки муха. Тихо и сонно в доме. Бесшумно как тени передвигаются по дому люди, замирают по очереди у окна, вглядываясь в темноту двора, разгоняемую едва-едва лишь светом фонаря над крыльцом.