Колдун из Салема

Хольбайн Вольфганг

— Оставайся здесь, — прошептал Говард. — И будь начеку!

Он присел на корточки, бесшумно положил шляпу, трость и пальто на пол, поднялся и осторожно приблизился к двери.

Когда он был всего в шаге от нее, она вдруг начала открываться.

Говард в растерянности остановился. Беззвучно, словно усилием невидимой руки, дверь распахнулась, предоставив нам возможность увидеть находившуюся за ней комнату.

Точнее говоря, то, во что превратилась эта комната.

Зрелище

было необычайным и пугающим.

На полу бурлил туман — зеленый, освещаемый каким-то внутренним сиянием, туман. От него исходил резкий запах. Стены были покрыты толстой коркой льда, а под наклонными балками крыши развевалась серая липкая завеса, похожая на паутину. В комнате ритмично пульсировало зеленоватое сияние, захватывающее и туман, а те немногие предметы мебели, которые находились здесь, были покрыты толстой коркой молочно-белого льда. Нам в лицо дохнуло невероятным холодом.

Однако я почти не обращал на все это внимания. Мой взор был буквально прикован к стоящему у окна круглому столу — единственному предмету мебели, не покрытому льдом. А еще к мужчине, находившемуся позади этого стола…

— Входите, мистер Лавкрафт, — сказал он. Его голос звучал очень необычно, как будто пыталось говорить существо, сделанное изо льда или стекла. — Я вас ждал.

Говард колебался. Оружие в его руке задрожало, он опустил было руку, но тут же снова поднял ее.

— Уберите свое оружие, Лавкрафт, — сказал мужчина. — Вы же знаете, что оно бессильно против меня.

Он вышел из-за стола и сделал отрывистый приглашающий жест рукой. Я увидел, что от его кожи отваливаются малюсенькие кусочки льда и беззвучно падают в бурлящий на полу туман. Неужели он — живой?

— Кто… кто вы такой? — спросил Говард, запинаясь.

— Кто я такой? — мужчина засмеялся, но его лицо осталось бесстрастным, словно это была маска. От звука его смеха у меня по спине побежали ледяные мурашки. — Тот, кого вы искали, Лавкрафт. Вы вместе с вашим глупым юным другом. Я — Тремейн. Вы ведь искали меня? Или же вы искали вот это?

Он сделал шаг в сторону и театральным жестом указал на стол.

Говард вздрогнул, как от удара, увидев книгу.

Она лежала на столе и была раскрыта — большущий том в твердом черном кожаном переплете. Зеленое сияние, наполнявшее комнату, над ее страницами становилось еще интенсивнее, и, несмотря на расстояние, разделявшее меня и книгу, мне показалось, что написанные на желтом пергаменте затейливые значки движутся.

Говард, ахнув, очнулся от оцепенения, сделал несколько быстрых шагов внутрь комнаты и остановился — путь ему преградил Тремейн.

— Я бы не советовал вам дотрагиваться до нее, — сказал Тремейн тихо. — Это означало бы вашу смерть, Лавкрафт.

Говард бросил на него взгляд, светящийся ненавистью.

— Что… что вы сделали, глупец? — спросил он.

—

То, что я долженбыл сделать, — Тремейн тихо засмеялся. — Вы и сами знаете, что, Лавкрафт. Если бы вы этого не знали, вы бы сюда не пришли. Но теперь уже слишком поздно, — он повернулся и указал на нас с Рольфом — мы все еще стояли в коридоре. — Подойдите поближе, господа. Не бойтесь: с вами ничего не случится, если только вы будете вести себя благоразумно.

Внутренний голос подсказывал мне, что входить в эту комнату было полным безрассудством и что надо уносить отсюда ноги — как можно быстрее и как можно дальше. Но вместо этого я — почти не по своей воле — сделал шаг вперед и вошел в комнату. Холод окутал меня своим ледяным покрывалом, а по моим ногам, когда я вступил в туман, распространилось судорожное, необычайно неприятное ощущение. Мне показалось, что по моей коже поползли миллионы крошечных паучков.

— Вы — сумасшедший, Тремейн, — прошептал Говард. — Вы не представляете, что вы натворили.

— Да нет, еще как представляю, — возразил Тремейн. — Я сделал то, что должен был сделать.

— Вы же умрете! — сказал Говард.

Тремейн невозмутимо кивнул.

— Возможно, — сказал он. — Но что стоит одна-единственная жизнь, к тому же жизнь человека? — последнее слово он произнес таким тоном, словно это было ругательство. — Вы пришли сюда слишком поздно, Лавкрафт. Все уже свершилось. Власть истинных хозяев этого мира будет восстановлена, и она окажется еще более мощной и всеобъемлющей, чем когда-то. И вы против этого ничего не сможете сделать.

Я не понимал, что он имеет в виду, но от его слов во мне что-то екнуло — то самое невидимое нечто, которое я уже ощущал в себе вчера вечером, когда «изгонял бесов» из той девушки. И, так же как и вчера, я вдруг почувствовал себя бессильным наблюдателем, бесправным гостем в своем теле, существом, воля которого загнана в самый дальний угол его сознания. Мои ноги словно сами по себе пришли в движение. Я видел, что мои руки поднялись и схватили Тремейна, видел, что его глаза наполнились гневом, услышал его какой-то невообразимый крик. Тремейн словно был схвачен невидимой рукой и с силой отброшен назад.

— Роберт! — ахнул Говард. — Это — смерть!

Я слышал его слова, но не мог ни адекватно отреагировать на них, ни хотя бы ответить Говарду. Я медленно подошел к столу, обогнул его и остановился перед книгой, вытянув к ней руки, словно в заклинающем жесте. Мое тело больше меня не слушалось. Я хотел закричать, но не смог. Мои руки, двигаясь словно сами по себе, приблизились к страницам раскрытой книги, замерли в полусантиметре от нее и — скользнули дальше…

— Нет! — завопил Тремейн. — Не делайте этого, вы, остолоп! Вы все уничтожите!