Колдун из Салема
Шрифт:
— Ну?
— Сегодня ночью вам вообще не стоит идти дальше, — сказал Макмадок. Он пошевелил руками, сморщился и начал потирать затекшие кисти. — Особенно при такой погоде, да еще имея при себе женщину и раненого. При нормальной погоде до Беттихилла не меньше трех часов пути. Но в такой темноте и при таком дожде вы будете топать туда до рассвета. Не говоря уже о том, — тут он злорадно улыбнулся, — что уже после первой сотни шагов вы безнадежно заблудитесь. Да и вашего друга вы сведете в могилу, если попытаетесь идти сейчас.
— И что же вы предлагаете?
— Здесь неподалеку есть
Говард нахмурился.
— Говорите, заброшенный охотничий домик? — переспросил он. — Вы меня что, совсем за дурака держите, Макмадок? Как раз там ваши друзья будут нас искать в первую очередь.
— Вряд ли, — ответил Макмадок. — Об этой хижине знают совсем немногие. Да и маловероятно, чтобы они нагрянули туда до наступления рассвета.
— Мы должны рискнуть, — сказал я. — Рольф долго не продержится в седле.
Повозка снова слегка зашевелилась, и я почувствовал, что она ушла еще чуточку глубже в землю, словно мы застряли не в грязи, а в зыбучем песке-плывуне.
— Хорошо, — наконец сказал Говард. — Рискнем. Но я предупреждаю вас, Макмадок. Если вы думаете нас обмануть…
— Я же дал вам слово, — резко перебил его Макмадок.
Говард бросил на него сердитый взгляд, но затем все-таки кивнул, поднялся и склонился над Рольфом.
— Помогите мне, — потребовал он. — А ты, Роберт, распряги лошадей. Только будь поосторожнее.
Когда я очень медленно слез с повозки и — по колено в грязи — пошел к лошадям, повозка зашаталась почти как начерпавшая воды прохудившаяся лодка на волнах. Задняя часть повозки уже касалась грязи, а колеса завязли выше осей. Однако повозка продолжала потихоньку оседать все глубже. Дождь, похоже, основательно — на целый метр в глубину — размочил почву.
Миссис Уинден помогла мне распрячь лошадей и связать упряжь в один большой узел. Говард с Макмадоком тем временем пытались вытащить Рольфа из повозки так, чтобы по возможности не причинять ему боль, однако это оказалось не таким-то простым делом. Прошло целых десять минут, прежде чем мы взвалили Рольфа на спину одной из лошадей и крепко привязали его, чтобы он не свалился. Затем мы помогли миссис Уинден вскарабкаться на спину второй лошади.
Перед тем как мы снова тронулись в путь, я бросил взгляд назад. Повозка еще больше увязла в грязи. Коричневатая жижа уже начала переливаться через борт, образуя на полу повозки маслянистые лужи. Это было странное зрелище. Под нашими ногами был более-менее плотный грунт, а повозка постепенно оседала вниз, как прохудившаяся лодка. Казалось, будто земля пожирала повозку.
Существо стало еще менее массивным и было теперь по величине не больше мяча. Оно походило на узел, расположенный в центре гигантской подземной сети, в которую трансформировалось его тело. Эта сеть простиралась в лесной почве на многие мили, невидимая, но все более разрастающаяся и пускающая все более тонкие ответвления, побеги и щупальца — в сотню раз тоньше, чем человеческий волос.
Затем что-то произошло. Оно не знало,
Оно перестало расти. В течение некоторого времени оно вообще ничего не делало, лишь неподвижно лежало и ждало, когда генетическая программа, заложенная в его клетках создателем, вступит в действие и подскажет ему, что делать дальше.
Оно даже не чувствовало, сколько прошло времени. Для его примитивных инстинктов существовали лишь такие понятия, как голод и боль. Ему казалось, что в его мирке ничего не происходит. Но на самом деле изменилось само существо. До этого оно было обычным паразитирующим организмом, ощущавшим лишь потребность утолять голод и все больше разрастаться.
Теперь же оно стало убийцей.
Дом стоял на краю небольшой поляны с ровными, словно циркулем очерченными краями. Если бы Макмадок не указал мне на него жестом, я бы, наверное, прошел рядом с домом, так и не заметив его. Впрочем, он был в полуразвалившемся состоянии. Крыша частично просела, как будто ее балки ослабли и уже не выдерживали вес кровли, а большинство окон представляли собой лишь черные зияющие отверстия, из которых стекла исчезли уже давным-давно. Однако в нашей ситуации эти развалины показались мне словно частичкой рая. По крайней мере, у нас появилась крыша над головой, да и стены защищали от ветра.
— С тыльной стороны есть сарай, — сказал Макмадок, когда мы остановились перед домом и осторожно сняли Рольфа с лошади. — Вы можете разместить лошадей там, — он бросил взгляд в сторону леса. — Только затворите получше дверь. Иначе эти твари, чего доброго, еще убегут. Хотел бы я знать, что их так нервирует.
Я увидел, как при этих словах Говард вздрогнул, словно от удара, однако сделал вид, что ничего не заметил. Пока мы, пыхтя, тащили Рольфа, Макмадок поспешно устремился к дому, опережая нас. Я слышал, как он открыл дверь и некоторое время шуршал в темноте. Затем внутри дома вспыхнул бледно-желтый свет.
— Я знал, что здесь где-то должна быть лампа, — послышался из дома его голос. — Будьте осторожнее, когда будете проходить в дверь. Тут под ногами валяется всякая всячина.
Всякой всячины оказалось намного больше, чем можно было предположить. Наружная дверь вела не в коридор, а сразу в неожиданно большое помещение, в задней части которого виднелась лестница и две косо висящие на петлях дверные створки, очевидно, ведущие в другие помещения. Пол был так завален всяким хламом, что ногу негде было поставить, не наступив при этом на что-нибудь. Макмадок торжествующе покачал коптящей керосиновой лампой и показал на стоящую у одной из стен трехногую кровать, покрытую посеревшим тряпьем. Он смотрел со злорадной улыбкой на то, как мы с Говардом тащили Рольфа, изо всех сил стараясь при этом не свернуть себе шеи, когда нам под ноги попадались всевозможные обломки мебели, ветки и когда-то рухнувшие с потолка балки.