Колдуны и герои
Шрифт:
– Неужели Ложа страшнее человека, который убил уже двоих магов, которых он знал?
– Или он боится чего-то еще, – сказал Счетовод. – Вы хотите, чтобы я применил свои способности и просчитал его мотивы?
– Почему бы нет, – сказал Балор. – Сэр Ланселот любезно представил свою крепость в наше пользование, и я думаю, что мы можем задержаться тут столько, сколько потребуется. Может быть, причина в молодой леди Риттер?
– Не думаю, что они были знакомы до войны Алого Ястреба и короля.
– Но не мешало бы это проверить, – сказал Балор. – Поспрашивай
– Она может не захотеть, но Плачущий заставит ее сойти.
– А нет ли вероятности, что леди Карин поднялась на борт корабля не ради Плачущего, а ради самого сэра Ланселота?
– Нет. Плачущий молод и знатен, он происходит из очень старой семьи. Сэр Ланселот – человек без рода и племени.
– Он не так уж стар, – сказал Балор. – Он – герой войны, и сам король посвятил его в рыцари.
– Леди Карин уже вышла из того возраста, в котором женщины ценят в мужчинах лишь их доблесть и честь, – Счетовод чуть качнул головой. – Ей пора уже думать о будущем. Стать более прагматичной.
– Плачущий – сомнительный приз, и будущее его так же туманно, как и будущее сэра Ланселота.
– Она сама – сомнительный приз. Дочь предателя, поднявшего меч против короля и лишенного замка и титула. Ее положение непрочно, как постройка из соломы. Женщине нужен муж, и если ее выбор ограничен только этими двумя, она выберет Плачущего.
– Ты ничего не понимаешь в женщинах, Счетовод.
– Как скажете.
– Ты думаешь, что их действия можно просчитать, как и действия мужчин. Но это не так. Зачастую женщины поступают не так, как советует им разум, и даже ты не сможешь найти логику в их поступках.
– А может быть, она на самом деле просто плывет в Лонгхилл к дядюшке Францу.
– Да, – согласился Балор. – А из моря сейчас вылезет гигантское чудовище и пожрет нас обоих.
Счетовод посмотрел на море.
– Это была шутка, – сказал Балор.
– Я понял.
– Ты понимаешь шутки, но никогда не смеешься. И вот эта твоя особенность мне не очень нравится.
– Простите.
На «Индеворе[3]» (Ланс нашел название корабля довольно ироничным) оказалось всего три свободные каюты. Одна из них досталась Лансу, другая – леди Катрин и ее служанке, а третью пришлось поделить между Плачущим и Ринальдо. Ланс уже представлял, как здорово им будет путешествовать в компании друг друга.
Капитан Мактиг был кряжист, бородат и носил в ухе серьгу. Он ничуть не удивился при виде разномастной компании, которая поднялась на борт его судна. В конце концов, его корабль был зафрахтован волшебниками, а волшебникам положено быть странными и водиться с не менее странными субъектами. Против присутствия на корабле женщин он тоже не возражал. Видимо, в этом мире ничего не слышали о подобной примете, предрекающей судну всяческие несчастья и даже гибель.
Едва
– У меня такое чувство, будто я вижу этот берег в последний раз, – сказал Ринальдо.
– Будут и другие берега, – сказал Ланс. – Не думаю, что ты будешь скучать по этому месту.
– Мы с ним расстались слишком быстро, и я не успел к нему привязаться, – согласился Ринальдо. – Но все равно во всем этом есть что-то печальное.
– У тебя не было такого же ощущения, когда ты покидал Штормовой замок?
– Если ты помнишь, мы ехали верхом, – сказал Ринальдо. – Я оглянулся пару раз, а все остальное время следил за тем, чтобы не слететь с лошади и не свернуть себе шею. А тут я могу просто стоять и смотреть, как крепость, бывшая моим временным пристанищем, растворяется вдали.
– Смотри в другую сторону, – посоветовал Ланс.
– Там нет ничего интересного.
– Если ты все время смотришь только назад – это один из признаков старости.
– Так я уже и не молод, – сказал Ринальдо. – Знаешь, такая странная штука… я никогда не чувствовал, что я живу. То есть, я, конечно, существовал и даже иногда мыслил, но это была вроде как подготовка к настоящей жизни. Я все время ждал, что она вот-вот начнется, стоит мне только выбраться с улицы, или пойти в услужение к первому министру, или… Все время у меня были какие-то ожидания, потому что я просто не мог поверить, что кривлянье на потеху пьяных гостей или воровство на улицах – это и есть моя настоящая жизнь. Что это как бы не со мной даже происходит. Это как спектакль, в котором я вынужден играть, и когда представление закончится и раздадутся аплодисменты, я поклонюсь публике и пойду домой. В свой настоящий дом, которого у меня никогда не было.
– Многие люди настолько озабочены вопросами собственного выживания, что у них нет времени даже думать на такие темы.
– Ты еще расскажи о том, как мне повезло, – отмахнулся Ринальдо. – И вот, знаешь, благодаря тебе я перестал быть шутом, но ощущения, что с той самой секунды началась моя настоящая жизнь, у меня так и не появилось. А знаешь, что самое неприятное? Я смотрю в будущее, и ни черта там не вижу. Вообще. Как будто для меня есть только здесь и сейчас, и завтрашний день никогда не наступит.
– Жизнь такова, что завтра всегда наступает, – сказал Ланс. – Вне зависимости от того, хорошо или плохо тебе сегодня.
– Ты когда-нибудь думал о собственной старости?
– Нет, – сказал Ланс.
– А я думал. Я пытался представить себе, как это будет. Я сижу на тенистой веранде маленького домика, передо мной небольшой сад, из которого доносятся голоса моих внуков. Я раскачиваюсь в кресле-качалке, может быть, пью разбавленное водой вино…
– И в чем проблема? – поинтересовался Ланс.