Колдуны и герои
Шрифт:
– Мы бы ее выиграли.
– Ценой тысячи жертв.
– Зато теперь у нас был бы единый север, – сказал Балор. – Если бы тогда Ложей управлял я…
– Удержание единого севера требовало бы постоянной подпитки кровью, – заметил Счетовод.
– Нет, если бы мы вовремя вырезали всех этих фигляров-корольков и цвет их так называемого рыцарства, – сказал Балор. – Мы занимались дипломатией и забыли, что миром правят сталь и огонь.
Счетовод давно не видел учителя в таком настроении. Если Балор становится таким откровенным, это значит, что дела обстоят не так
А намного хуже.
– Джемаль ад-Саббах хорошо выучил этот урок, – сказал Балор. – И посмотри, он идет на нас, оставив за своей спиной каганат. И он прав, потому что каганат – это стальной кулак. А мы только начинаем ковать латную перчатку, и далеко не факт, что наши пальцы успеют договориться между собой.
– Возможно, нам следует принять предложение магистра Гиммеля.
– Вывести всю Ложу на бой? – Счетовод не мог этого видеть, но знал, что сейчас губы Огнерожденного изогнулись в презрительной усмешке. – Встретить их на границе? Вывести сотню волшебников и три сотни их учеников? Против Льва пустыни и всей его армии? Не спорю, это было бы красиво, благородно и доблестно. В этом поступке было бы много чести, но еще больше в нем было бы глупости. Миром правят огонь и сталь, а не один только огонь.
– Шансы на успех невелики, – признал Счетовод.
– Каковы они?
– Один против десяти.
– И тем не менее, ты сейчас вспомнил об этом предложении и решился его озвучить?
– Если ад-Саббах беспрепятственно выведет свою армию из пустыни, шансы остановить его будут еще меньше.
– Насколько меньше?
– На порядок, мессир.
Балор с видимым усилием расцепил руки и сложил их на груди.
– Дела, должно быть, очень плохи, если даже ты всерьез рассматриваешь предложение магистра Гиммеля.
– Я лишь указываю возможности, мессир.
– Я вижу только возможность умереть в песках.
– Наша смерть не будет бесполезной. Даже если мы не сумеем остановить армию Льва Пустыни, битва с Ложей ослабит ее. Это даст дополнительный шанс королевствам севера.
– Это только продлит их агонию.
– Если Ложа сумеет выбить хотя бы третью часть армии ад-Саббаха…
– И что? – Балор резко развернулся и лицо его исказилось от ярости. – Ты готов пожертвовать своей жизнью ради них? Жизнями всех твоих братьев по Ложе? И ради чего? Чтобы эти игрушечные корольки просидели на своих игрушечных тронах лишнюю пару недель?
Счетовод промолчал.
– Победы в войнах достигаются не так, – сказал Балор уже чуть спокойнее. – Когда ты бросаешь сталь против стали, ты уже наполовину проиграл. Как мы могли довести ситуацию до такого, что даже сталью на сталь ответить толком не можем?
– Политика Ложи…
– Не отвечай, – сказал Балор. – Это был риторический вопрос.
– Мы упустили юг после…
– После Торина, будь он проклят. Надеюсь, что ад существует, и старина Торин будет жариться в нем вечно.
– Предложение магистра Гиммеля позволит смягчить удар.
– Предложение магистра Гиммеля – полная чушь, – сказал Балор. – Как ты расцениваешь шансы, что Ложа сможет убить Льва Пустыни
– Один к ста. Вряд ли он выйдет против нас сам.
– И в чем тогда смысл?
– Смысл в том, чтобы убить как можно больше его людей.
– А что потом? Пока ад-Саббах жив, Северу будет грозить опасность, а кто сможет ее устранить, если вся Ложа будет мертва? Закованные в железо рыцари? Ты сам знаешь, что этого не будет.
– Мы можем оставить небольшой резерв, – сказал Счетовод. – Не бросать в бой всех чародеев Ложи. Только часть.
– Половину, – сказал Балор. – Всех этих горлопанов, которые утверждали, что мы не должны вмешиваться в политику северных королевств. Всех этих глупцов, твердящих о свободе выбора. Всех этих лишних идиотов. И самого магистра Гиммеля, разумеется, который стал слишком многое себе позволять. Сложить все тухлые яйца в одну корзину и показательно ее уронить. Мне начинает нравиться эта идея.
– Тем самым мы добьемся сразу нескольких целей, – заметил Счетовод. – Нанесем удар Льву Пустыни и улучшим репутацию Ложи в глазах населения королевств.
– А также избавимся от разногласий в Совете, – сказал Балор. – Хотя бы ради этого стоит попробовать.
– Кроме того, после этой битвы нам будет куда проще договариваться с королями.
– Договариваться, – повторил Балор таким голосом, будто само это слово было ему отвратительно. – Мы – сила. Мы не должны договариваться. Мы должны диктовать им свои условия.
– Придет время, и мы будем диктовать им свои условия.
– Непременно, – сказал Балор. – Если у нас получится уладить нашу проблему с южным вторжением.
– Кстати, о договорах, мессир, – Счетовод замялся.
– Продолжай, – сказал Балор.
– Знаю, что вам не нравится эта идея, но я по-прежнему считаю, что мы должны объединить усилия с Великим Каганатом. Если нам удастся сдержать Льва Пустыни на подступах к внутренним королевствам и связать его армию боями на приграничных территориях…
– То если Каганат в свою очередь перейдет пустыню и ударит ему в тыл, то войну по двум направлениям Льву Пустыни не выдержать. Я помню эти твои доводы, Счетовод.
– И они не изменились, мессир.
– Мои возражения тоже не изменились, – сказал Балор. – Допустим, все будет так, как ты предлагаешь. Не решим ли мы одну проблему, создав другую? Армия Каганата сильна, и если она придет на северные земли, то как мы сможем заставить ее уйти обратно?
– Это лучше, чем…
– Это всего лишь чуточку лучше, чем ничего, – сказал Балор. – Мне очень не нравится то, что происходит в Каганате, Счетовод. Мы ведь почти ничего не знаем о том, что там происходит. Мы знаем, что у Субэтея есть могучая армия, что он строит флот, что его народ не голодает и беззаветно любит своего правителя, так, как на севере не любят ни одного короля, но нам неизвестны подробности тамошней жизни. А политика – это искусство подробностей. Все эти мелкие нюансы, из которых складывается общая картина. Не получится ли так, что пытаясь излечить холеру, мы призовем на свои земли чуму?