Колесница Гелиоса
Шрифт:
— Мы уже закрылись!
— Но я от Писикрата! — воскликнул Армен. — Послан к вам вашим отцом!
— Пропусти его, Эртей! — послышалось из глубины лавки, и Армен проскользнул в открывшуюся дверь.
— Тут все написано! — пробормотал он, протягивая дощечку сидящему за столом чернобородому мужчине, похожему на Писикрата.
Тот сделал знак брату. Эртей принял из рук Армена дощечку:
— Почерк отца! «Делайте все так, как скажет этот раб!» И что же ты должен нам сказать? — удивленно взглянул он на Армена.
Армен виновато
— Ваш отец вез товары на «Афродите»…
— Ну! — заторопил его Эртей.
— По дороге на корабль напали пираты! Они схватили вашего отца… затолкали в душный трюм…
— Мирон, наконец-то мы с тобой богаты! — шепнул Эртей.
— Тс-сс! — остановил его брат. — Мы же не знаем самого главного — где спрятаны деньги!..
— Проклятье!
— Так говоришь, отец в плену? — спросил Мирон.
— Да, — кивнул Армен.
— И что же он велел передать нам?
— Ваш отец послал меня за выкупом. Я привезу ему полталанта, он отдаст их пиратам, и они сразу отпустят его!
— А не обманут?
— Нет! — вспоминая слова Диокла, заверил Армен.
Братья переглянулись.
— А что еще велел передать нам отец? — упавшим голосом спросил Мирон.
— Больше ничего!
— Как?! — вскричал Эртей. — Разве он не сказал тебе, где спрятаны его…
— Скажи! — отталкивая брата, спросил Мирон. — Может, ты забыл об этом по дороге? Вспомни, не велел ли тебе еще что передать отец?
— Клянусь! — прижал ладонь к груди Армен и ощутил твердость трех дощечек, напомнивших, что ему нужно спешить. — Я передал только то, что слышал. Больше я ничего не знаю. Умоляю, дайте мне поскорей полталанта!
— Проклятье! — пробормотал Мирон. — Так отец будет держать нас в узде всю жизнь! Спрятать все свои сокровища и оставить нам одни долги!
— Да он просто издевается над нами! — воскликнул Эртей.
— Издевается? — усмехнулся Мирон. — Нет — он знает, что делает! Теперь мы обязаны выкупить его у пиратов! Да что пираты — умри он, и мы, не зная, где его сокровища, выкупим его даже из царства мертвых! Эй! — вспомнил он об Армене. — Значит, полталанта?
— Да, господин!
— А хватит? — испуганно спросил Эртей. — Может, дать больше?
— Дадим на всякий случай талант! — решил старший брат, наполняя большой кожаный кошель золотыми статерами и протягивая его Армену. — Чтобы пираты наверняка отпустили отца! Смотри не заговаривай в дороге ни с кем из встречных! А как только увидишь отца, скажи ему, что Мирон немедленно отдал эти деньги и даже дал больше, чем он просил! Скажи также, что я буду молиться до его приезда богам!
— А от меня передай, что я дал обет посетить дельфийское святилище, если только пираты отпустят его! — торопливо воскликнул Эртей, затворяя дверь за рабом.
Оказавшись на улице, Армен услышал приглушенные голоса братьев:
— Старая лиса! Даже на волоске от смерти не сказал нам, где все его деньги!
— Беда!
Спустя четверть часа Армен уже входил в скромный дом родителей лекаря.
— Я послан к вам Аристархом, сыном Артимаха! — сообщил он, оглядывая дешевую мебель и глиняную посуду по углам.
— Да, это наш сын! — с гордостью подтвердила пожилая женщина, вводя раба на кухню.
— Вот письмо, написанное его рукой! — достал из-за пазухи дощечку Армен.
Мать Аристарха поднесла дощечку к глазам, погладила ее и со вздохом сожаления протянула рабу:
— Мой сын — ученый, а я даже не умею читать. Прочти мне!
— Я тоже не умею! — признался Армен, но, вспомнив, что было написано в письме Писикрата, добавил: — Правда, я знаю, что там написано!
— Так говори же!
— Дорогие мама и отец! — прибавил от себя Армен, желая хоть как-то смягчить черную весть. — Сделайте все так, как скажет этот раб.
— Артимах! — крикнула женщина. — Ты слышал, наш сын просит о чем-то!
— Да слышу, слышу! — послышалось кряхтение, и вслед за ним раздался странный звук, словно в комнате переставляли клине.
Армен повернулся к двери и замер.
На кухню, отталкиваясь от пола неестественно длинными руками, втискивался безногий старик.
— Покажи! — хрипло потребовал он, и Армен протянул ему дощечку.
— «Дорогие мама и отец…» — прищурился старик. — Все верно! «Шлю вам свою прощальную весточку не из желанного Пергама, а из трюма пиратского корабля…»
— Пиратского? — охнула женщина.
— «Не сегодня-завтра меня продадут в рабство. Но не спешите отчаиваться! Со своей профессией я не пропаду. Буду лечить своих господ… А там как знать — может, и выкуплюсь, и мы снова будем вместе! Раб, который принесет вам дощечку такой же пленник, как и я. Он будет говорить вам о выкупе — не слушайте его. Во-первых, у вас нет таких денег. А, во-вторых, даже если бы вы их собрали, я бы все равно не принял их, потому что не могу украсть у вас пусть не очень сытную, но все же безбедную и спокойную старость, которую вы заслужили всей своей жизнью. Дайте лучше этому рабу красный амфориск, что на верхней полке в подвале. Он очень болен, и отвар, что в нем, поможет ему в пути. Ты же, отец, мажь моим лекарством культи утром и вечером. Простите — меня уже торопят. Да хранят вас боги! Ваш Аристарх.»
Старик уронил дощечку и опустил голову.
— Даже в плену у пиратов он думает больше о нас, чем о себе! — выдавил он. — В детстве, бывало, часами следил за ящерицами. Выменивал на них у ребятишек все свои школьные завтраки! Потом отрывал у них хвосты, выкармливал разными травами и следил, как у них отрастают новые… Говорил, что придет день, когда и у меня отрастут ноги, которые я потерял в Риме, пока был там заложником. Ноги, правда, не выросли от его мази, но болят по ночам куда меньше, чем прежде…