Колесница призраков
Шрифт:
Признаюсь, что сам факт существования души порой вызывал у меня сомнение, но в тот момент… в тот момент я готов был поверить во что угодно. Тем более что старик буквально впивался в меня пылающими, как угли, глазами.
– Вы это серьезно?
– Серьезней чем когда-либо, – ответил он.
– Вы что, дьявол? – спросил я, испытав внезапное озарение.
– Нет, я не дьявол. Не дьявол, – засмеялся он.
– И зачем же вам моя душа? – спросил я.
– А вот это уже не ваше дело, юноша, – ответил он. – Поверьте, для меня она лишь
И Фесандопулос протянул мне через стол колоду. Теперь я и сам не знаю, что заставило меня поддаться искушению. Возможно, я не до конца верил в бессмертие, а возможно, я был захвачен лихорадкой игры.
– Идет! – сказал я.
Мы снова метнули банк. Мне выпала восьмерка, ему дама… И я проиграл свою бессмертную душу. С трудом, как уже очень старый человек, Фесандопулос встал из-за стола и сделал знак лакею убрать деньги. Затем он взял пистолет и, разрядив, тоже убрал его.
– Прощайте, молодой человек, мне пора, – сказал он.
– Постойте, а как же?.. – ошарашенно спросил я.
– Ах да, мой выигрыш… Я приду и возьму его, когда мне будет нужно, а пока пускай он остается с вами.
С этими словами Фесандопулос покинул дом князя М., а на другой день я узнал, что он выехал из Москвы в неизвестном направлении.
Прошло несколько лет. Все шло своим чередом – парады, сражения, пирушки, мимолетные романы с уездными барышнями. Я почти забыл о Фесандопулосе и о нашей игре. Мало ли на свете безумных стариков?
А затем произошло то главное, ради чего я и начал свой рассказ. Я влюбился. Ольгу Полонскую считали одной из первых красавиц Москвы. Она блистала во всех столичных салонах. Я не отходил от нее ни на шаг… Я, господа мои, был влюблен, влюблен в первый и последний раз в жизни. Ее родители мне благоволили. Я провожал Ольгу на балы, на скачки и в театры и, едва мы оставались одни, припадал к ее прохладной руке и начинал шептать о том, как я люблю ее. Она же слушала меня и улыбалась. Она всегда улыбалась, и очень трудно было понять, что она на самом деле переживает.
Но зачем я буду рассказывать вам о любви? Любовь – такое чувство, что, если вам суждено его испытать, вы его испытаете, а если нет, тогда всякий рассказ о нем утрачивает смысл. Поэтому, пропустив все, что было в те короткие месяцы, перейду сразу к печальному финалу.
Однажды появился он – флигель-адъютант, блестящий, юный, стремительный как комета. Все на него смотрели с обожанием, а дамы, те вообще были от него без ума. Трудно было поверить, что он кого-то может оставить равнодушным.
Я тоже весьма неплохо к нему относился. Мы были с ним приятели, причем довольно близкие, и именно я – будь проклят тот день! – познакомил его с Ольгой. Он был ею очарован, она заинтересована. Надо сказать, вместе
Однажды вечером я по обыкновению приехал в загородное имение Полонских. По пути мне не попался никто из слуг, и я прошел сразу в залу. Они стояли у окна, и он горячо объяснялся ей в любви. Меня они не могли заметить: я стоял в тени, свечи не были зажжены. Потом он наклонился и поцеловал ее. Вначале она отстранила его, но потом ответила на его поцелуй. Я замер, словно меня поразил гром. Потом, опрокинув стул, не помня себя от гнева, я шагнул вперед.
– Мерзавец! – крикнул я. – Мерзавец! Вот как вы поступаете с чужими невестами!
Она вскрикнула, он заслонил ее, и я дал ему пощечину. Он покраснел и схватился за щеку.
– Такие оскорбления искупаются только кровью! – запальчиво крикнул он.
– Отлично! Я пришлю вам своих секундантов! – бросил я, круто повернулся на каблуках и вышел.
Внутри у меня все кипело. Я немедленно отправился в казармы, отыскал двух надежных товарищей и обо всем с ними договорился.
– Я хочу, чтобы условия дуэли были как можно более жесткими! Пистолет, эспадрон, сабля – мне все равно. Биться будем до гибели или до тяжелого ранения одного из нас, – сказал я.
Товарищи не стали меня отговаривать. Они отправились к моему недругу, встретились с его секундантами и вскоре вернулись. Стреляться решено было на Воробьевых горах на рассвете следующего дня. Условия дуэли, как я и просил, самые жесткие – стреляться мы должны были с двенадцати шагов. В случае если оба противника промахнутся, пистолеты перезаряжаются, и мы стреляемся снова.
Но я-то знал, что промаха не будет. Сомнений, что я убью его с первого выстрела, у меня не было. В своем полку я считался одним из лучших стрелков. Попасть с тридцати шагов в карточного туза было для меня делом вполне обычным.
Естественно, о сне в ту ночь я и не помышлял. Я то и дело вспоминал их поцелуй и то, с каким ужасом она посмотрела на меня, когда я вошел. Во втором часу ночи я вышел из казарм и отправился в Петровский парк, в ту беседку, где мы всегда с ней встречались. В беседке я опустился на скамью и задумался, сам не помню о чем. Не знаю, сколько времени я так просидел. Легкий шорох заставил меня поднять голову. В беседку быстро вошла закутанная в плащ женщина. Она откинула капюшон, и я узнал Ольгу.
– Я знала, что вы здесь. Я искала вас в казармах, но не нашла! – быстро заговорила она.
– Зачем вы пришли?
– Я пришла умолять вас. Я знаю про дуэль, знаю, что вы хотите убить Александра. Прошу вас, сохраните ему жизнь! Сделайте это ради меня, ради той любви, что была между нами.
– Вы просите о невозможном. Завтра утром я застрелю его, – упрямо отвечал я.
– Но я прошу вас! Будьте милосердны!
– Вы не представляете, о чем просите. Отказаться от дуэли – значит потерять честь. Этот человек мерзавец, и я убью его.