Колесница времени

Степанова Татьяна Юрьевна

— Прекрати сейчас же.

— Закричишь на весь Большой?

«Молния» — длинная, платье вечернее. «Молния» — вниз, вниз, до самой поясницы.

— Так я и думал. Нет бра под платьем. — Данила наклонился.

Его губы коснулись кожи Кати между лопаток. Да, она не надела бра, но фасон вечернего платья такой, что…

— Ты под дозой! Данила, прекрати. — Катя шипела как змея.

Но он продолжал свое дело — поцелуи вниз, вниз.

Катя оттолкнула его и вскочила с кресла. Уронила программку

с парапета — кому-то на лысину.

Она ринулась к двери. Расстегнутое до поясницы вечернее платье она придерживала спереди обеими руками. Но Данила оказался проворнее. Он тоже встал и преградил ей выход из ложи.

Мускулистый накачанный торс, как скала, хоть бейся об него. И по наглой морде не съездишь, потому что платье надо держать.

Данила обнял ее и…

Этот поцелуй в глубине темной ложи Большого — скрытый, тайный, а может, и не такой уж тайный, может, и на виду у всего театра, у тех, кто смотрел сюда, а не на освещенную сцену.

Его губы…

Катя почувствовала, как он приподнимает ее и…

Левченко он трахал в туалете клуба. А меня решил употребить тут, в Большом, нанюхавшись кокаина…

— Я закричу. Пусти. Я тебя не хочу.

А на сцене танцевали великую любовь, побеждающую все, все, все…

Катя вырвалась из объятий. Нет, неверно — это он сам отпустил ее, у такого не вырвешься.

Она вылетела в фойе. Испугалась — билетерша увидит ее, полураздетую. Но нет билетерши — только зеркало отражает позолоту и все эти смешные усилия, потуги, когда пытаешься застегнуть до предела расстегнутую сзади «молнию» на платье.

Вот черт, черт…

А он ведь сейчас выйдет сюда, в фойе.

Катя кое-как привела себя в порядок и ринулась вниз. И только тут поняла — ее номерок от пальто у Данилы.

Плевать на пальто.

Она остановилась перед другим зеркалом, поправила выбившиеся из укладки пряди (все утро в салоне красоты, столько усилий. И все для того, чтобы вас попытались раздеть прямо в ложе, как шлюху).

Она даже не стала заходить в гардероб, а направилась прямо к выходу — туда, где охрана и рамки металлоискателей.

И тут она увидела Данилу. Он стоял посреди вестибюля. На банкетке — Катино пальто.

Он шагнул к ней и прямо на глазах у гардеробщиц, билетерш и охранников Большого пал на колени.

— Не уходи, не бросай меня, проссссссти!

Катя застыла столбом. И вот не поймешь в его тоне — то ли это кокаиновая истеричная мольба, то ли стеб, издевка высшей пробы.

Гардеробщицы пялились, билетерши высыпали в фойе. Охрана ухмылялась.

— Я люблю тебя!

Голос Данилы дрожал. Он протянул к Кате руки, как на сцене. Он ломал комедию. Но делал это столь виртуозно, что…

— Девушка, да что ж вы парня-то довели.

— Такой милый молодой

человек…

— Что уж вы так строго, простите его, чем он так перед вами провинился-то.

Голоса пожилых билетерш.

Катя подошла к банкетке и взяла свое пальто. Данила тут же резво поднялся и подскочил помогать ей одеваться. Она отпихивала от себя его руки. Молча, чуть не била его на глазах у всех.

— Девушка, ну что же вы так злитесь, муж-то какой хороший, видный у вас.

Это сказал охранник, давясь смехом. Вот картина в вестибюле — какой уж там балет.

Данила снова взял ее крепко за руку и потащил к выходу. Она ухитрилась съездить ему по спине. На улице, среди колонн, он поймал ее, как птицу, сжал руки.

— Ну все, все, все, все.

— Наркоман! Пошел к черту! Пошел к черту от меня!

Он потащил ее к стоянке. А там внедорожник. Сопротивляясь, Катя подумала — Лилька не спросила у него про машину на допросе, а я видела его лишь на мотоцикле.

— Ну все. Я идиота свалял. Ну прости.

Они застыли у машины, тяжело дыша оба, смотря друг на друга.

— Может, я голову потерял от твоей красоты.

— Врешь, ты голову не теряешь.

— Ладно, вру. — Данила открыл дверь внедорожника.

— Ты ведешь себя как хам, — сказала Катя, — а в школе, — я же помню, ты нас с Женькой защищал. Старший брат. Я завидовала твоей сестре, потому что она имела брата.

Защищал, не защищал, кто сейчас это помнит…

— Я прошу у тебя прощения.

Катя отвернулась и пошла прочь. Но Данила снова преградил ей путь.

— Я прошу у тебя прощения, — повторил он уже совсем иным тоном.

А тут и балет в Большом закончился. Из театра валом повалила публика, многие шли к стоянке. Тут же останавливались желтые такси. Сразу стало очень людно и оживленно, несмотря на поздний час.

В конце концов, это оперативное задание. Мы же убийства раскрываем… Я не могу обрывать с ним контакт. Вот черт! Я не могу, я так все испорчу.

Катя вернулась к машине. Села впереди. Данила сел за руль.

— Куда тебя отвезти? — спросил он.

И тут Кате нежданно-негаданно пришла на ум одна идея.

Глава 28

«Шарада»

— Ты испортил мне вечер в Большом, — объявила Катя.

— Готов исправиться. — Данила включил зажигание.

— Хочу туда, где весело. Где танцуют всю ночь.

Катя сказала это, имея в виду клуб «Шарада». И про себя решила — если он повезет ее сейчас не на Ленинградский проспект, а куда-то еще, она тут же начнет капризничать — это полный отстой. Если еще куда-то — то же самое: тоска зеленая, скукотища. До тех пор, пока они не доберутся до этой «Шарады».