Колесники
Шрифт:
— Ага. У тебя в мыслях только Чарльз Дэнсмур, добьется он успеха или не добьется, тебе один черт — все плохо. Это цинично.
— Правильно, Черити, у меня не такой ангельский характер, как у тебя. Эгоистичная сука, верно? Но я вынуждена быть такой — в моем бизнесе я бы обанкротилась через день, если была бы не сукой. И я не в силах измениться. Ты счастлива от работы в своем занюханном медвежьем углу. А мне по жизни не хватает острых ощущений.
Черити перешла в защиту.
— Ты догадываешься о действительной причине, почему не хочешь сотрудничать
У Пруденс был готовый ответ:
— Я утверждаю свое фундаментальное право свободного выбора.
— Не переворачивай с ног на голову. Ты говоришь о фундаментальном праве, а на самом деле у тебя эмоции перехлестывают через край. Все из-за Дэнсмура, не так ли?
— Не понимаю, как из-за мелкого хрена-попрыгунчика…
— Не понимаешь? Аксиома не требует доказательств. Мы знаем, как он тебя не раз и не два пробросил, и теперь ты ему не можешь простить, да? Неужто даже теперь, когда человечество оказалось на краю гибели, ты не подашь Дэнсмуру руку помощи? Но иначе у людей нет шанса уцелеть. Поверь, Пру, в тебе говорит ложная гордость! Наступи себе на горло, чтобы…
— … снова попасть впросак? — Конечно, Черити могла до бесконечности отстаивать свою точку зрения, но скорее в аду черти озябнут, чем Пруденс признает правоту сестры. — Согласна, я не верю, что Дэнсмур — человек, способный выполнить Миссию, как не верю и в то, что он способен справиться с любым нестандартным заданием. Однако ответственности за возложенное дело у него не отнять, и если я окажусь в состоянии ему помочь, то, несомненно, помогу. Но даже если передать ему всех колесников, весьма сомнительно, что это принесет какую-то пользу.
Имелась также еще одна причина, по которой домоседка Черити никогда не поймет. Колесники там. Пру хотела их откопать. Все. И за находку хотела соответствующего признания. Когда она доказала, что колесники не подделка, время было уже упущено: СМИ больше не проявляли интереса к артефактам чужаков. Когда же комета появилась на горизонте и СМИ пробудились от спячки, нетрудно догадаться, кто оказался в центре внимания… Ничего, в следующий раз Пруденс хорошенько подготовится.
Она подхватила чемоданы и принялась зашвыривать их в багажник.
— Поняла, Черити? Это не гордость и не упрямство, а лишь рациональная оценка того, чего я стою.
Черити окатила сестру взглядом, полным презрения.
— Пруденс, я знаю истинную цену твоей позы.
— Ну и?
— Она заслуживает осуждения.
Позже Черити станет стыдно, что у нее не хватило ума промолчать. Стук захлопнутой двери, наверное, услышали даже в Дар-эс-Саламе.
Бейли Барнум сомневался, что в состоянии представить себе Юпитер. Марс — да! Красная планета казалась чем-то вроде забавы, особенно во время съемок пустыни, по которой разгуливали вкорли, воссозданные компьютерной графикой. Но Марс был относительно близок к Земле. До Юпитера требовалось добираться два года в одну сторону, так что туда
Когда Эйнджи уполномочила их на съемки своей коллекции, он не думал, что придется лететь за пределы радиовещания к родине колесников. А должен был подумать. Рут Боусер сразу бы учуяла неладное…
В отличие от своего босса Кэшью находилась в приподнятом настроении. На спутник Юпитера так на спутник. Она всегда хотела путешествовать.
Джонас колебался, он ценил домашний уют. И тогда Пруденс уединилась с ним для длительной дружеской беседы — чрезвычайно длительной и дружеской. Джонас вернулся не сколько ошарашенным, но полным щенячьего энтузиазма путешествовать запертым в жестянке много месяцев.
Эйнджи уладила все вопросы, напомнив о некоторых из положений в контракте.
Оператор спрашивал себя, почему Пруденс так стремится к Юпитеру, но она предпочитала не объяснять истинную причину. Лучший способ заручиться вниманием СМИ — это взять с собой собственные ручные СМИ. На сей раз, Чарльз, тебе не лишить меня грома фанфар.
Странствующие муравьи покинули Деревню!
Сколько помнила Биншаба, они всегда маршировали через Деревню почти одним и тем же путем, причиняя хоть и незначительные, но приводящие в бешенство неудобства, избежать которых было невозможно.
Женщины Деревни громко обсуждали замечательное событие. Муравьиное нашествие было испытанием. Сельские жители давно отчаялись и оставили попытки избавиться от незваных гостей.
Кашина, одна из женщин, вынесла на обсуждение свою любимую теорию. Это была третья годовщина со дня прибытия мальчика — благоприятный день. В такую дату следовало ожидать что-нибудь удивительное.
— Биншаба, это сделал твой ребенок.
— Мозес?
— Я его видела — каждый день по нескольку часов рядом со следами муравьев.
Биншаба расхохоталась:
— Мозес читал муравьиные следы? Ну и что, Кашина, я и сама не раз такое видела. Он любит наблюдать за животными, даже за насекомыми.
Женщина упорствовала:
— Вчера мальчик куда-то нес дохлую крысу. А сегодня муравьев нет и в помине, остались только их следы на земле.
Если идея распространится, это станет опасным. Биншаба ответила настырной женщине пронзительным взглядом.
— Надеюсь, ты не столь доверчива, как мужичье, и не думаешь, что Мозес — колдун.
Именно это подразумевала Кашина, однако ей не хотелось удостоиться презрения Биншабы.
— Конечно, я так не думаю! Но… он долго изучал муравьев, и потом у него была крыса, а в результате колонны ушли из Деревни. Наверняка он все и устроил.
Биншаба ощутила, как по спине побежали мурашки. А ведь это правда. Давным-давно она заметила за приемным сыном странную способность сочувствовать животному миру. А теперь, по-видимому, его способности распространились даже на насекомых. У Мозеса очень странный ум. Временами он кажется почти чужаком.