Колесо Фортуны
Шрифт:
– Но вы же сами говорите - русские солдаты всегда верны присяге. Значит, пойдут?
– А куда денешься? Знамо, пойдут. Вот если он гвардию вздумает тронуть...
– Какая разница? И там, и там воинская присяга одинакова.
– Разница огромадная! Армия что? Народ там серый, деревенский. Царя только во сне видит, как он сидит на троне и правит...
– Алексей схватил ложку, небольшую миску и развел руки, изображая, как царь держит скипетр и "державу".
– Для них он не только от бога, а и сам, почитай,
Это уже не бог, с ним, в случае чего, можно и по-свойски...
– Любопытное наблюдение, - сказал Сен-Жермен.
– И по-видимому, не лишено резона. Хотя само по себе ничего, конечно, не решает
7
– Вас просто не узнать, граф Кирила!
– сказал СенЖермен.
– Где тот худенький юноша с раскрытыми от любопытства и удивления глазами, какого я видел когда-то?
– Стареем помаленьку, стареем, - ответил Кирила Григорьевич и указал на маленький диванчик.
– Располагайтесь, ваше сиятельство.
– Я знаю широту русского гостеприимства и обыкновение хозяев предоставлять гостю самое лучшее, даже свое любимое. Поэтому, если позволите, сяду здесь, - сказал Сен-Жермен и сел в простое кресло с жесткими подлокотниками.
Кирила Разумовский с удовольствием уселся на диванчик и вытянул ноги.
Теплов прошел к столу и, доставая бумаги из сафьяновой папки, начал их раскладывать в должной очередности для рассмотрения.
– О старости вам говорить рано, - сказал Сен-Жермен.
– Вы, что называется, в зрелом возрасте, в лучшей поре для свершений, достойных государственного мужа.
– Какие наши свершения! День да ночь - сутки прочь. Всего и делов, что вот по милости Григорья Николаича из бумаг не вылезаю.
– Так вы ведь сами не пожелали, ваше сиятельство, - сказал Теплов, отказались от свершений. А могли русскому оружию хвалу заслужить.
– Ну-ну, нечего хихикать! Тоже взял себе манеру...
– О чем вы, если не секрет?
– спросил Сен-Жермен.
– Император предложил мне командовать армией, чтобы идти на Данию. Фельдмаршалов под рукой всего два - князь Трубецкой да я. Ну, из Трубецкого уже песок сыплется... как это по-французски сказать? Ага! Рамоли...
Он и на разводах-то еле-еле... Вот мне император и говорит: "Гетман, я тебя главнокомандующим армии назначу". Я говорю: "Премного благодарен, ваше величество. Милостью сочту... Только при условии, ежели вы еще одну армию соберете, чтобы мою подгоняла".
– И что же император?
– улыбнулся Сен-Жермен.
– Рассердился. Придется, говорит, произвести тебя из фельдмаршалов в паркеттенмаршалы... И добавил пару слов по-немецки...
Теплов ухмыльнулся.
– Вы ведь знаете по-немецки, - сказал Сен-Жермен.
– Да трошки мерекаю... Больше командовать не предлагал.
–
– Дяденьку своего, Георга-Лудвига. Ба-альшой полководец! У себя в Голштинии небось ротой командовал, теперь - фельдмаршал российской армии.
– А почему вы так сказали?
– спросил Сен-Жермен.
– Армия не хочет воевать?
– Как же хотеть? Пять годов кряду воевали и - на тебе, снова... Солдаты помалкивают, а господа офицеры ропщут. Про меж себя, конечно.
– Я не понимаю: когда держава собирается воевать, это принято держать в секрете, пока готовится во всяком случае. А у вас все открыто говорят о предстоящей войне.
– Какой же секрет, если сам император провозгласил во всеуслышание! Он только стал императором и за ужином датскому послу напрямик и выложил: "Попользовались моим Шлезвигом? Хватит! Теперь я сам буду им пользоваться"... Тот, конечно, немедля курьера с донесением. В Дании переполох, уже и армию собрали, шанцы роют...
– А главнокомандующим назначили Сен-Жерменя, - сказал Теплов. Случаем, не ваш родственник?
– Нет, - сказал Сен-Жермен.
– Не родственник. Никаких родственников у меня нет. А может, вы действительно уклонились от легкой славы, граф Кирила? Дания - крохотная страна, Россия громадна, исход войны предрешен..
– Громадна-то громадна... До той Дании войску надо топать две тыщи верст - одной парой сапог не обойдешься, вези в запасе новые. Ну и все прочее - пока дойдут, солдаты оборванцами станут. А припас? Продовольствие?
Фураж? Идти-то не по своей земле - у мужиков не возьмешь, немцу платить надо... А не приведи бог, мор какой начнется? Падеж лошадей?.. Нет уж, слуга покорный!
Пускай эту славу Георг-Лудвиг собирает.
– Славу, коли будет, государь император себе заберет, - сказал Теплов, - а все незадачи да прорухи на других свалит.
– Сидя в Санкт-Петербурге, трудно присвоить славу полководца, - сказал Сен-Жермен.
– Император сидеть в столице не собирается, ладится в поход вместе с армией.
– Но еще ведь не было коронации!
– Их величество, - ухмыльнулся Теплов, - до венца Мономахова желает увенчать себя лаврами Александра Македонского.
– Ох и злоречив ты стал, Григорей Николаич, - сказал Разумовский. Гляди, опять до крепости доболтаешься. Второй раз выручить тебя удастся, нет ли...
– Так ведь вы, ваше сиятельство, я чай, не донесете?
И господину графу ни к чему... Вот я и не опасаюсь.
– А ты поопасись! И у стен уши бывают. Тогда кто-то же донес на тебя!
– Нашлись люди добрые...
– Вас посадили в крепость?
– спросил Сен-Жермен.
– Как же! Двадцать третьего марта только и выпустили. Что ж ты господину графу не похвастал, Григорей Николаич?