Колесо превращений. Книга 3: Где ты, реликтовый ухоноид?..
Шрифт:
Они сразу узнали огромный дуб, росший в нескольких десятках саженей от входа в подземное обиталище Лооггоса. Ноги сами понесли их вниз по едва заметной в густой траве узенькой тропинке. Мужчины легко сбежали к подножию холма и замерли, ничего не понимая.
Знакомой идеально-чистой поляны перед входом в подземное обиталище молчащих не было. Милав с Кальконисом стояли недалеко от скособоченной избушки, настолько старой и ветхой, что казалось удивительным, как такое дряхлое строение может противостоять натиску яростного морского ветра. Вместо опрятной и геометрически правильной поляны перед ними лежала вытоптанная
– Вы что-нибудь понимаете?
– спросил Милав сэра Лионеля.
Кальконис в недоумении огляделся по сторонам, примечая детали, запомнившиеся ему по прошлому посещению этих мест. Например, вон тот кустарник, ровной стеной вставший с северной стороны холма. Даже отсюда можно увидеть несколько поломанных стеблей, так и оставшихся висеть на прочной коре - это результат погони неугомонного ухоноида за слишком любопытными зайцами из соседнего леса.
Сэр Лионель, показав на кусты, задумчиво ответил:
– Я готов поклясться, что мы были именно здесь...
– Вы правы. Эта убогая избушка стоит как раз на месте входа в подземелье...
– Может, войдём и посмотрим, что внутри?
– Войдём, - согласился Милав.
– Обязательно войдём, вот только осмотримся немного...
Милав оглянулся на тропинку, по которой они спустились, боковым зрением заметив медленное движение пальцев Калькониса по грубому походному плащу - под выделанной кожей взбугрился эфес шпаги. Кузнец коснулся чехла с Поющим, но Сэйен доставать не стал - не время. Обойдя по широкой дуге большую поляну, они нашли ещё несколько подтверждений, что именно здесь провели первые дни после счастливого воссоединения. Убедившись, что поблизости никого нет, и что за ними никто не наблюдает, Милав с Кальконисом решили изучить ветхую избушку изнутри.
Громко постучав в щелястую, грубой работы дверь, они услышали ответное эхо, раздробившееся на осколки-перестуки. Понимающе переглянувшись, кузнец и сэр Лионель одновременно шагнули за порог. Пронзительно заскрипевшая дверь распахнула перед ними убогое убранство. Ворвавшийся в полутёмное нутро яркий свет жирно блеснул на простой кухонной утвари, сложенной у небольшого очага, после чего матово отразился от закопчённых стен и потолка.
Внутри никого не оказалось.
Оставив дверь распахнутой настежь, Милав с Кальконисом неторопливо обошли единственную комнату, внимательно приглядываясь к дальней стене. Если где-то поблизости и должен находиться вход в подземелье Лооггоса, то он может быть только за этой стеной. Однако, несмотря на все их усилия, обнаружить потайную дверь или намёк на что-либо похожее, им не удалось.
– Дела-а-а...
– протянул Милав, ставя на широкий стол свою увесистую поклажу. Заметив, что Кальконис в напряжённой позе стоит рядом, обратился к нему: - Располагайтесь, сэр Лионель. Ночь проведём здесь. А завтра видно будет...
Кальконис без слов сбросил свою ношу, прошёл к двери и затворил её. Засова с внутренней стороны не оказалось.
– Либо здесь живёт сумасшедший, который никого и ничего не боится, - покачал головой Кальконис, - либо...
– ...Либо ему просто нечего бояться.
– Закончил фразу Милав, приступив к розжигу очага.
– А зола-то
– добавил он через минуту, пересыпая на ладони мелкие древесные угольки.
– Это хорошо, - откликнулся Кальконис, - хотелось бы поинтересоваться у местного жителя, куда все молчащие во главе с Лооггосом подевались?
Ночь опустилась неожиданно. В комнате сразу стало прохладно, неуютно и тревожно.
– Не по себе мне в этой избушке...
– признался Кальконис, придвигаясь поближе к очагу.
Огонь в нём почти прогорел и давал мало света. Зато от него шло тепло, которого зябнущему телу так не хватало. Милав протянул сэру Лионелю деревянную чашку с густым напитком.
– Выпейте. Питьё взбодрит вас.
– Что это?
– Кальконис с сомнением посмотрел на вязкую маслянистую жидкость.
– Это сома - жертвенный напиток иддукеев.
Услышав последние слова, сэр Лионель, уже приложившийся губами к краю чаши, едва не выплюнул выпитое. Он вытаращил глаза на кузнеца и с негодованием воскликнул:
– Жертвенный напиток! Это что, кровь?!
Вместо ответа Милав взял у Калькониса из рук чашу и отпил большой глоток. Потом вернул чашу.
– Не волнуйтесь, это эликсир Ярила-кудесника, которым он отпаивал Годомысла Удалого.
– Что ж вы сразу не сказали!
– укоризненно произнёс Кальконис, залпом выпивая содержимое.
Милав весело взглянул на сэра Лионеля:
– Хотел вас проверить, мой друг.
– У вас есть причины сомневаться во мне?
– Кальконис открыто посмотрел на кузнеца.
Милав успокаивающим жестом похлопал сэра Лионеля по руке и сказал:
– Не обижайтесь. Бывают минуты, когда я сомневаюсь в себе самом...
Кальконис осторожно поставил пустую чашу на стол, оглянулся по сторонам. Мрак прятался по углам и выжидал своего часа. За трухлявыми стенами печально завывал ветер.
– Давайте спать, - предложил сэр Лионель, готовя нехитрую постель.
– Вы где ляжете, у входа или у очага?
– С вашего позволения, я лягу у входа.
Кальконис улыбнулся такой незамаскированной "хитрости" кузнеца. Милав всеми способами пытался оградить сэра Лионеля от неизвестности ночного мрака, довлевшего над философом с тех самых пор, когда он был "компаньоном" Аваддона. Через минуту Кальконис, подбросив в очаг несколько отполированных морем небольших кореньев, уже спал, с головой укрывшись походным плащом.
Милав долго не мог уснуть. Лёжа с открытыми глазами и вслушиваясь в недовольное рычание близкого моря, он ждал: не вернётся ли то странное, но неизъяснимо-приятное чувство радости, испытанное им в последний день путешествия в королевском дормезе?..
Сон подкрался незаметно, унося сознание в ту область, где нельзя быть ни в чём уверенным...
...Милаву показалось, что спал он недолго - может, час или два. Однако когда он открыл глаза, вокруг было светло. Море не рокотало, сердясь на весь свет и вышвыривая на берег остатки перемолотых ураганом утлых посудин. Было удивительно тихо, и в этой звенящей тишине что-то происходило. Близко. Почти рядом. Услышав тонкий звук, похожий на отголосок печального песнопенья, Милав решил узнать, откуда он идёт. Кузнец повернул голову в сторону мирно посапывающего Калькониса, затем привстал на локте, обернулся...