Колесо превращений

Петри Николай

— Я трудно понимано — зачем горгузо мой прошлогодний карто?

— Так вас похитили горгузы?

— Это печально историо. Я много есть страдай в этот замок Пятто…

— Пяти Башен?

— Да-да, плохое место! Много грязно, сильно вонь. Хороший собеседнико совсемо нет! Я без беседа совсем умирано!

— Что вовсе не удивительно при такой болтливости! — сказал Ухоня очень тихо.

— Два зима до этот час меня приглашано богатый додж в эти горо, чтобы я составляй для него подробный карто. Прошлый лет додж погибано на охото очень-очень таинственный смертно — и в замок прибывано другой хозяине. Я просить мой деньги за карто, но он меня не выпускано. Я убегано три разо, но на запад мне один не пройти, а восток — перевал.

Тамо — смерть!

— Уже нет, — сказал Милав и похлопал Витторио по плечу.

«Можно ли ему доверять? — размышлял он, вглядываясь в лицо говорливого картографа. — Глаз он не прячет — в них я прочитал о нем все. Что же касается его рассказа, то проверить это весьма непросто. Да и зачем? Вместе нам нужно только выбраться из этой долины, а там — у каждого своя дорога. Так что…»

— Напарник. — Голос Ухони вывел Милава из задумчивости.

— Да! — откликнулся кузнец.

Они оставили Витторио разглядывать свой прошлогодний труд, а сами отошли в сторону.

— Ты чего? — спросил Милав, угадывая в товарище настороженность и тревогу.

— Посмотри на Калькониса.

— И что? — вновь спросил Милав, пожав плечами, — сэр Лионель по-прежнему сидел в траве и осторожно поглаживал шишку на лбу.

— Его застежка на плаще… Зеленая…

— Ну?

— Она на левом плече…

— И что?

— Кальконис ее всегда носит на правую сторону!

— Ты уверен?!

— Конечно, я сам несколько раз помогал ему ее застегивать — там, на перевале…

— Так ты думаешь, что он…

— Угу. Зеркальный перевертыш!

— А сам Кальконис?

— Об этом нужно этого типа расспросить…

Глава 9

НЕУДАЧНЫЙ ПОБЕГ

Милав в несколько шагов оказался перед Кальконисом(?). Затем рывком поднял его с земли и так тряхнул, что затрещала одежда.

— В чем дело, Милав? — выпучил глаза сэр Лионель(?), делая вид, что ничего не понимает.

Милав оторвал Калькониса(?) от земли и, приблизив его лицо к своему, приказал:

— В глаза мне смотри!!

— Да что вы… — забормотал Кальконис (?), дрыгая ногами в воздухе.

— Напарнике Милаво-кузнеццо, вы так можете свой другано убивано. Рядом с Милавом очутился Витторио.

Милав на слова говорливого картографа не обратил никакого внимания, продолжая трясти Калькониса(?), как грушу в лесу:

— В глаза смотри, проклятый перевертыш!!

Кальконис(?) мотал головой, пытаясь отвести взгляд, но Милав не дал ему такой возможности, он улучил-таки мгновение, чтобы заглянуть даже не в зеленые глаза, наполненные страхом, а за них…

«Черкарчикаг Боррогос (позывной „Рог“) — вечный ученик черного мага Ириса Одурманивающего. За двадцать лет обучения сумел овладеть только искусством оборотней-перевертышей, да и то на уровне низшей ступени. Глуп, рассеян, завистлив. Магией не владеет (и вообще ничем не владеет, кроме своего тела, которое от частых превращений утратило первоначальный облик). Подвержен гнусному пороку — любит подглядывать, подслушивать, подстрекать к ссорам, в которых сам не участвует по причине патологической внутренней трусости. Как собеседник — полный ноль».

— Ну что, вечный ученик Ириса Одурманивающего, — сказал Милав, опуская перевертыша на землю, — будешь со мной говорить или будешь с ним знакомиться? — и он указал на Ухоню, который по такому случаю обнажил оба ряда могучих зубов.

— Г-говорить! Будем г-говорить! — пролепетал перевертыш.

Витторио удивленно смотрел то на Милава, то на Боррогоса, вызывающего своим видом даже не жалость, а полное отвращение.

— Это не ваш другано Кальконисо?

— Как видите, нет.

— Тогда где же другано?

— Сейчас узнаем, — пообещал Милав, приближаясь к Боррогосу, — сейчас все узнаем…

* * *

Ночью Милав долго не мог заснуть — он обдумывал события сегодняшнего дня, начавшегося

так славно и так печально закончившегося. Из трусливого Боррогоса он вытряс все, что ему было нужно, и даже то, о чем он и не спрашивал вечного ученика Ириса Одурманивающего. Картина вырисовывалась странная, но не лишенная логики.

За несколько дней до сегодняшних событий в замок Пяти Башен прибыла очень странная процессия: несколько повозок, наполненных молчаливыми людьми, и карета огромных размеров, окна которой были все время занавешены. Из кареты никто не вышел, но оттуда доносились какие-то звуки. Нынешний владелец замка Ингаэль Пьянчуга несколько раз на дню исчезал в ее таинственной утробе, каждый раз отсылая слуг подальше. Потом он выходил из кареты и начинал торопливо отдавать приказания. Именно в результате этой непонятной активности Ингаэля Пьянчуги и оказался однажды ночью Боррогос, живший в замке совсем недолго, в таинственной карете. Из своего посещения он мало что запомнил и еще меньше смог объяснить. Сомнений не вызывало лишь то, что на следующее утро Черкарчикаг Боррогос по кличке Рог и еще десяток горгузов, постоянно обретающихся в замке в надежде на какую-нибудь грязную работенку, отправились в сторону перевала Девяти Лун, якобы на поиски картографа Витторио Чезаротти, в очередной раз удравшего из замка незадолго до этого. Чезаротти они действительно нашли (каким образом им это удалось, Боррогос ответить не смог), но возвращаться в замок не спешили. Они ждали у подножия перевала. Чего? Этого перевертыш не знал… Только вчера вечером к ним прибыл посыльный из замка, передал карту и сказал, что они должны следить за чужаками, спускающимися с перевала. Боррогос этому, конечно, не поверил (с перевала уже много лет никто не приходил), но нарушить приказ не осмелился. Поэтому спокойно дождался, испытав при этом понятное удивление, когда таинственные чужеземцы спустятся в долину, и стал следить за ними. Потом к нему явился еще один посыльный с приказом выкрасть Калькониса, которого он мог узнать по худосочной фигуре. Тут как раз ужасный зверь (надо полагать — Ухоня?) напал на горгузов, сопровождавших Чезаротти в крепость. Горгузы разбежались. Но Боррогоса это не касалось — он и двое посыльных из замка напали на Калькониса, когда тот остался на тропе один, и спокойно ушли с ним к переправе, где их поджидал еще десяток горгузов. Там Боррогос совершил ритуал оборотня, а настоящего Калькониса двое посыльных в состоянии беспамятства повезли в замок. Сам же Боррогос с дюжиной разбойников должен был следовать за ними на большом удалении. А потом прилетело страшное чудовище и пожрало всех, кроме несчастного Черкарчикага…

Милав не стал разубеждать Боррогоса в том, что Ухоня никого из его сопровождавших не съел (пусть верит в ужасную кровожадность ухоноида). Он продолжал допрашивать перевертыша-неудачника, но тот больше ничего толкового сообщить не смог. Пришлось на время оставить его в покое и заняться красавчиком Витторио. Но и здесь Милав не добился ничего, кроме боли в голове от ужасной манеры отставного картографа коверкать слова. К тому же Чезаротти, будучи дворянином, совершенно чурался общества отщепенцев, обосновавшихся в замке Пяти Башен с молчаливого согласия Ингаэля Пьянчуги. Так что и он не смог сообщить Милаву, где могли поместить Калькониса, а главное — зачем понадобилось его похищать?

Милав заерзал на подстилке. Ухоня, лежавший рядом с ним, спросил:

— Чего не спишь?

— Уснешь тут… — пробурчал кузнец.

— Я тоже не спать! — донесся из темноты радостный голос.

— О, только не это! — простонал Милав, надеявшийся в тишине обдумать сложившееся положение.

— Я охранить трусливый разбойнике, чтобы он не сбегай!

— Никуда он не убежит, — заверил Витторио Ухоня, — а если попытается, то я его просто… съем!

— Ик!!! — донеслось из темноты

«Не спит, проклятый оборотень, — с удовольствием подумал Ухоня, — меня боится!»