Колесо превращений
Шрифт:
Но усталость все же брала свое, и Милав задремал, впрочем, не утратив во сне чуткости — ему не хотелось, чтобы перевертыш сбежал от них, не попрощавшись…
ГОЛОС
… Изощрен род человеческий в подмене. Люди подменяют все: любовь привычкой, страх — бравадой, радость — слезами, горе — умственным отупением. Пробовали люди подменить и мысль собственную. К сожалению, даже не раз. Особенно часто происходит это сейчас, когда близится время снятия ауры. Скоро все, а не только избранные из избранных смогут видеть ауру любого человека и читать его мысли так же легко, как пергамент, лежащий перед глазами. Поэтому и пытаются многие
Утро принесло свежие новости — сбежал Боррогос. Правда, недалеко: Ухоня проснулся как раз в тот момент, когда вечный ученик черного мага пытался тихо раствориться в утреннем тумане. Зря он задумал подобное. Ведь предупреждал же его Ухоня вчера вечером? Предупреждал. Так что нечего вопить на весь лес, взывая к милосердию и человеколюбию. Такие длинные слова пока проговоришь — Ухоня уже и косточки Боррогоса обгложет! Хотя, похоже, дело до костей еще не дошло.
Ухоноид приволок беглеца в таком растерзанном виде, что Милав усомнился: уж не нарушил ли Ухоня собственное табу — не есть говорящих двуногих?! Однако, присмотревшись к Боррогосу, Милав понял, что с ним все в порядке. Просто Ухоня успел располосовать своими когтями на нем всю одежду, превратив ее в весьма живописные лохмотья. В довершение ухоноид оборвал зубами все пуговицы, пряжки, застежки, ремешки, и неудачному беглецу приходилось руками поддерживать сползающие штаны.
— С голыми окороками далеко не убежит! — уверенно заявил Ухоня.
Милав вынужден был согласиться с его «железной» логикой.
— А что есть «окорокомо»? — спросил Витторио, с большим интересом наблюдавший за тем, как ухоноид «воспитывает» пленника. — Это есть ного?
— Ну, — замялся Милав, — это как бы не совсем нога, но примерно в той области…
— О! Я понимать — языко росомоно тяжко знакомо! Вы, напарнико Милаво-кузнеццо — тактично и о-го-го!
— И что у него за манера такая, — недовольно проговорил Ухоня, — то болтает, словно сорока, то ржет, словно лошадь!
Через некоторое время они были в дороге. Шли не торопясь, обсуждая предстоящую выручку Калькониса из вражеских застенков. Так как лошадей было три, то верхами ехали только Милав, Ухоня и Витторио. Боррогосу в наказание за его попытку покинуть гостеприимных росомонов без их согласия пришлось путешествовать пешком. Причем руки его предусмотрительно связали, и несчастному недоучившемуся ученику черного чародея нечем было даже отгонять комаров, облюбовавших его лицо и руки.
Шли без остановок, лишь где-то после полудня сделали короткий привал всем надоело слушать нескончаемое нытье Боррогоса. Милав дал ему чуть отдохнуть, и поход возобновился. Витторио уверенно заявил, что до замка совсем недалеко. Пришлось свернуть с тропы и пробираться по густым зарослям, отчего Боррогос пришел в полный ужас. В целях безопасности пришлось завязать ему рот и привязать веревкой к седлу Ухони.
— Сколько в замке людей? — спросил Милав, когда они прошли по дну глубокого оврага и оказались на его вершине, откуда был виден замок Пяти Башен.
— Я не считано это грубияне. Но думай — сотня три-четыре.
— Ничего себе! — присвистнул Ухоня. Милав повернулся к нему:
— Не в количестве дело, а в их моральном настрое.
— Боюсь, номер
— Если не пройдет — найдем что-нибудь другое…
Они еще некоторое время пробирались в сторону замка, скрываясь в зарослях. Потом остановились — дальше двигаться при свете дня было опасно.
Глава 10
«ЭТО НЕ КАЛЬКОНИС!»
— Витторио, вы один справитесь с нашим пленником?
— А вы есть кудано уходино?
— В замок.
— Я тоже рьяно хотено освобождано ваш другано!
— Это невозможно, — возразил Милав, — вас, наверное, там каждая собака знает?
— Зачем собако? — удивился Витторио. — Я хорошо знать всех достойных людей в замко!
— Я хотел сказать, что вас могут узнать те, кто охотился за вами.
— О, это есть так. Они ужасно напугано ваш мяу-мяу Ухонио и сразу меня арестовано и в тюрьму отправляно!
— Вот видите — вам с нами никак нельзя.
— Но и вы, Милаво-кузнеццо, хорошо им ведомо!
— За нас не волнуйтесь, — сказал Милав, — нас никто не узнает.
— О! Тогда гнусный пленнико не беспокойся есть! Если вы давано мне оружио — пленнико убегано невозможно!
Ухоня принес шпагу, обнаруженную на месте освобождения Витторио. Но отдавать ее красавчику не спешил.
— А вдруг они оба удерут? — тихо спросил он у Милава.
— И что мы теряем в этом случае? — в свою очередь поинтересовался Милав.
— Как же — лошадей и весь груз!
— Придется рисковать. Без Калькониса мы далеко не уйдем…
Еще некоторое время Милав потратил на то, чтобы выяснить у Витторио план замка и расспросить Боррогоса о страже. Оказалось, что стражи у ворот не было — эти места обладали весьма дурной славой, да и природная изолированность позволяла гарнизону замка не опасаться внезапного нападения. Все это было на руку росомонам, вот только стоило ли доверять рассказу коварного перевертыша? Но Витторио подтвердил правдивость слов Боррогоса, и Милав с Ухоней отправились в замок, имея весьма смутный план дальнейших действий.
Солнце уже опускалось за молчаливые гольцы, когда Милав, изменив свой облик на неприметного, скверно одетого горгуза, вошел в ворота замка. Стражи у ворот действительно не было, хотя механизм подъема моста перед воротам был исправен, а множество объедков, валявшихся вокруг, говорили о том, что здесь любят проводить время любители жареного мяса, которыми горгузы и слыли. Ухоня, не без труда став совершенно прозрачным, парил рядом с Милавом, все примечая и во все вникая.
Они прошли по грязной улочке и очутились на небольшой торговой площади. Здесь уже толпилось много народа, хотя торговля шла вяло и было похоже, что основное занятие местных торговцев — устало переругиваться с немногочисленными покупателями, не желавшими брать товар за назначенную цену.
— Здесь большого барыша не получишь! — хохотнул Ухоня прямо в ухо Милаву.
— И тебя это беспокоит?
— Конечно! Можно было бы малость потрясти местных толстосумов!
— Ухоня!
— Я имел в виду — потрясти в пользу голодающих.
— Ты и себя к этой категории относишь?
— А почему нет?
Они миновали площадь и углубились в хитросплетение узких улочек.
— Мы правильно идем? — поинтересовался Ухоня.
— Согласно рассказам Витторио…
— Не знаю, какой он картограф, но рассказчик — еще тот!