Колесо превращений
Шрифт:
— Пока нет… — отозвался Милав.
— Тогда попробую я…
Ухоня трансформировал тело, превратившись в безобидное розовое ухо. Затем рванулся вверх. Милав с завистью вздохнул, глядя на то, как изящно парит ухоноид. Но в следующий миг раздался болезненный стон, и Ухоня плюхнулся рядом с кузнецом уже в облике тигра.
— Что-то ты рановато… — сказал Милав, пока ухоноид лапами ощупывал могучую голову.
— А ты сам попробуй! — огрызнулся Ухоня. — Нет там никакого неба! Это рисунок на камне!
— Час от часу не легче… — проговорил Кальконис. — Выходит,
… Время текло вяло. Милав, привалившись к теплому боку задремавшего ухоноида, пытался найти отгадку. Он не верил в то, что Аваддон расправился с ними таким странным способом, — не в его это стиле. Вот если бы стены источали бушующее пламя, а под ногами клокотала ледяная бездна — это походило бы на него. А так…
Незаметно кузнец задремал. Снилось что-то очень дорогое, отчего сладко щемило сердце. Губы его непроизвольно раскрылись в улыбке, и он услышал далекий-далекий голос, пробивающийся к нему сквозь толщу времени и камня.
— Милав, почему ты спишь? Ты должен действовать!
— Это ты, Лооггос? Как ты нашел меня?
— Я не искал тебя — это твоя тоска отыскала меня.
— Ты поможешь мне?
— Зачем? Если человек решил умереть, он имеет на это право.
— Но я не хочу умирать!
— Тогда борись!
— Но что я могу сделать?!
— Вот видишь — ты в отчаянии, значит, ты уже проиграл…
— Ну, нет, Лооггос, ты меня еще не знаешь! Да я этот камень зубами рвать стану! Да я его в порошок изотру!
— А стоит ли тратить на это силы?
— О чем это ты?
— Листья с деревьев осыпались — это пришла осень или дерево умерло?
— Я не понимаю!
— Жаль, я всегда думал, что ты способен отличить иллюзию от реальности. Прощай!
— Подожди, Лооггос, что означают твои слова?
— Прощай, Милав. Путей вокруг много — мы можем еще встретиться с тобой…
— Лооггос!
Милану показалось, что он кричал вслух. Но, открыв глаза, он увидел, что Ухоня и сэр Лионель спят безмятежным сном. Милав лихорадочно стал вспоминать содержимое сна. Последняя фраза напряженно пульсировала в мозгу: «…отличить иллюзию от реальности… отличить иллюзию от реальности…»
Милав помнил склонность «молчащего» ко всякого рода загадкам. Вот и сейчас Лооггос, видимо, считал, что сообщил более чем достаточно. Но что он хотел этим сказать?
И вдруг Милава осенило: отличить иллюзию от реальности! Лооггос хотел сказать этим, что росомоны на самом деле находятся вовсе не в «каменном орехе», а где-то в другом месте. И возможно, даже не покидали пределов своей комнаты! Как же сбросить это наваждение?
Милав потер виски. На память пришли события впечатляющего боя викингов в замке доджа Горчето. Вот оно!
Милав разбудил обоих товарищей и, ничего им не объясняя, приступил к осуществлению своего плана.
Усилием воли он вызвал в памяти образ раскрывающейся бездны и стал излучать это видение вокруг себя. Завороженные картиной Ухоня и сэр Лионель стали жаться к Милаву, чтобы ненароком не свалиться в адскую пропасть.
Сначала ничего не происходило.
— Ну и дела! — восхищенно воскликнул Ухоня. — Вот это по мне!
Глава 13
ТОКОНГ КОРОЛЯ
Он кинулся к окну и радостно заорал:
— Ничего себе! Ребята из охраны дворца уже разнесли весь фасад!
Милав выглянул сквозь остатки цветного венецианского витража. Действительно, парадное крыльцо летнего дворца короля Сыбзыка Четвертого превратилось в поле боя. Сначала Милав никак не мог понять, кого же атакует королевская гвардия. Но потом заметил знакомую зеленую униформу дворцовых слуг, и до него стал доходить смысл происходящего.
Аваддон прибыл во дворец в облике Латтерна О-Тога (чего он хотел этим добиться — отдельный вопрос). Он пришел один (настоящие слуги оставались с настоящим токонгом короля). Аваддон оставил бывших дворцовых слуг — теперь его самых верных воинов — сторожить вход во дворец (на случай, если росомоны поднимут тревогу). Затем он предстал перед росомонами. Возможно, шум поединка Милава с Аваддоном привлек внимание дворцовой стражи, и она кинулась на помощь своему господину. Рать Аваддона встала у нее на пути, и закипел бой, завершающую фазу которого Милав и увидел, выглянув из окна.
Все вроде логично. Оставалось решить для себя: будут ли они ждать, когда дворцовая стража одержит победу, или же помогут гхотам? По выражению Ухониной физиономии он понял, что никакие силы не удержат ухоноида в комнате, когда за стенами творится такое! А разве они с Кальконисом оставят своего товарища одного?
Милав молча достал Поющего, и это послужило сигналом. Ухоня рванулся вперед. Сэр Лионель двинулся за ним следом, выискивая по дороге, чем бы вооружиться. Милав торопливо шагал в конце их небольшой армии.
Они поспели, что называется, к «шапошному разбору»: гвардейцы вязали последних слуг, превратившихся в одночасье в опасных безумцев. Росомонов гхоты встретили настороженно.
— Как бы нам не пришлось отвечать за чужие грехи? — предположил Ухоня.
Действительно, к ним направлялся начальник караула, и его лицо не выражало радости от встречи с росомонами. Гхот остановился перед Милавом и спросил:
— Где королевский токонг?
О-го-го! Кажется, проявив воинскую солидарность, росомоны оказались в щекотливом положении. Если сказать, что Латтерн О-Тог вовсе не тот, за кого себя выдает, королевский страж этому едва ли поверит. А если сказать, что Латтерна О-Тога во дворце нет, поскольку он еще не приезжал, то… Впрочем, об этом и думать не стоило: на лице гхота-офицера отсутствовали какие-либо намеки на любовь к юмору.