Колесо превращений

Петри Николай

Сомнений по поводу того, где искать пропавшего Ухоню, у Милава не было. Если с ухоноидом все в порядке (а кузнецу хотелось в это верить без всяких «если»), то искать своего спутника он должен там, где юродивый занимается своими «публичными чтениями». А найти убогого Рыка было совсем не сложно — достаточно спросить об этом у первой встречной женщины, не страдающей обетом молчания. Поэтому не более чем через час Милав-кузнец уже «наслаждался» образной речью Рыка, ставшего за последние дни личностью весьма популярной в Рудокопове. Он несколько раз обошел еще небольшую (по случаю раннего времени) толпу зевак, жаждущих новых откровений, в надежде, что Ухоня заметит его.

Так и случилось. Знакомый голос, от которого у Милава

сразу потеплело на сердце, зазвучал где-то у самого уха:

— Ой, чего я тебе расскажу, напарник!..

Глава 12

ТАИНСТВЕННЫЙ СТАРИК

Милав внимательно осмотрелся по сторонам: не следит ли кто за ним, и сказал, что им нужно уединиться куда-нибудь. Ухоноид предложил спуститься к речке Малахитке да там, на плесе, тихо обо всем и потолковать без соглядатаев. Милав согласился с разумным предложением и стал бочком обходить толпу. Он торопился скрыться, пока юродивый не заметил его и не поднял шум, поэтому совсем не обратил внимания на злобные глаза согбенного старика, следившего за каждым его шагом.

Милав с Ухоней спустились к реке. Кузнец сел спиной к воде, а лицом к пологому берегу, чтобы видеть перед собой любого, кто захочет к ним приблизиться. Предосторожность эта не была чрезмерной — внутреннее чутье все время говорило ему об опасности, их подстерегающей. Милав не мог знать, с какой стороны и в каком виде подстерегает их эта невидимая опасность, поэтому хотел быть готовым ко всему. Но пока что берег был чист — рыбари с их нехитрыми снастями подозрений не вызывали.

— Теперь можешь рассказать о своей ночной одиссее, — сказал Милав, не забывая поглядывать по сторонам.

— Новостей много, и все они, боюсь, не в нашу пользу! — Ухоня тоже из соображений предосторожности не стал применять материализацию, и кузнец мог знать о его присутствии лишь по тихому голосу, вливавшемуся в сознание, минуя слух. — Я был рядом с Рыком неотлучно все это время. Ты оказался прав: юродивый ни на минуту не остается один, за исключением двух случаев, когда он ходил… в общем, куда даже царь без свиты ходит!

— Ухоня, можно и без интимных подробностей!

— Без подробностей нельзя — тогда картина окажется неполной!

— Ладно, — вздохнул Милав, — валяй с подробностями.

— Рядом с Рыком постоянно обретается человек десять-пятнадцать, не считая сердобольных старушек, которые его уже за святого почитать стали! Выходит, что выкрасть его в такой толпе фанатиков не удастся, поэтому я и остался рядом с ним на ночь. Ему кто-то предложил овин в слободе рыбарей, вот там вся эта компания и расположилась на ночлег. Рык лег отдельно — ему из рогожи комнатку в углу овина отгородили. Оставили еды какой-никакой, фонарь даже заморский повесили. Это, наверное, чтобы он свои пророчества лучше видел! — хихикнул Ухоня. — Вот здесь и начинается самое интересное. Я еще днем заметил на его шее кольцо железное с куском ржавой цепи. Окружающие говорят, что это он вериги на себе носит, чтобы плоть свою усмирять, а дух возвышать. Не знаю, как насчет духа, но я бы тоже не отказался так свою плоть усмирять: когда никто не видит, он ест, как боров! В общем, когда он остался один, кольцо на шее засветилось. Рык взял в руки конец цепи и замер. Мне показалось, что он хотел сорвать ошейник с себя, но диаметр был лишь чуть больше шеи, и снять ошейник ему не удалось. Тогда он стал вполголоса что-то бормотать. Я расслышал только несколько слов, что-то похожее на: «…оставь меня…» и«…я больше не хочу служить…» Я тогда ему буквально на голову сел, чтобы ни одного слова не пропустить. Но юродивый молчал как рыба об лед! Скорее всего, он находился в трансе, потому что тело его раскачивалось, губы были плотно сжаты, а глаза… бр-р-р… казались пустыми и бездонными. Это продолжалось около часа, а потом он мешком упал на солому. Минут через десять зашевелился, открыл глаза и стал озираться

вокруг так, словно видел все впервые. Это показалось мне странным. К еде он не притронулся, посмотрел на нее с брезгливостью лорда и даже сплюнул в сторону. Потом он стал осматривать себя с такой гримасой отвращения на лице, словно только что обнаружил свое немытое тело. А вот дальше совсем интересно: фигура Рыка окуталась туманом, сквозь который проступали очертания тела, и, знаешь, это был совсем не юродивый!.. Запахло озоном, туман рассеялся, и все стало вроде как прежде. Только рядом с юродивым стоял какой-то старик. Тело его лучилось, словно внутри него был источник света. Юродивый что-то стал шептать ему на ухо. Я постарался приблизиться, и вот тут…

Ухоня замер на трагической ноте, и Милав поторопил его:

— Что? Да говори ты!

— Мне показалось, что Рык увидел меня!

— Не может быть! — остолбенел Милав.

— Наверное, может. — Шепот ухоноида приобрел какие-то новые тревожные — нотки. — Он смотрел прямо на меня. Понимаешь, не в сторону меня, а прямо на меня! Знаешь, мне стало чертовски неуютно в том овине, и я… в общем, я позорно бежал с поля боя.

Повисла тишина. Милав пытался осознать услышанное, но мысли путались, и только тревога в душе росла, нависая теперь над ним огромной черной тучей. Он даже не сразу понял, что Ухоня продолжает свой рассказ:

— … К самому утру я отважился снова заглянуть в каморку Рыка. Он спал безмятежным сном. Старика не было. Его не оказалось и в самом овине: как он умудрился оттуда выбраться — непонятно, потому что ворота были все время у меня на виду! А у юродивого на шее кольца уже не было. Я остался сторожить у дверей овина. Утро началось, как обычно: народ потянулся к Рыку в надежде уелышать что-нибудь новое, но юродивый повел себя странно. Он сказал, что откровение было, но он должен молчать до поры до времени. Народ это подхлестнуло посильнее, чем быка тряпица багряная, он прямо забурлил, ожидая, что юродивый объявит виновника всех бед. Поэтому, когда я тебя увидел в толпе, то сразу поспешил. Сдается мне, новоявленный Рык задумал какую-то гнусность. И нам в ней отводится не последняя роль.

Ухоня замолчал.

— Получается, что теперь не мы ищем виновника своих бед, а нас разыскивают непонятно по какой причи не? — медленно заговорил Милав. — И причина эта должна быть серьезной. Что думаешь, Ухоня?

— А то и думаю, что силы, нас разыскивающие, сами в чем-то замешаны. Иначе не стали бы прятаться и хорониться, так же как и мы сами.

— Это не аргумент. Я тут с одним глашатаем встречался — нами интересуется не только юродивый…

— Слышал я, что кричат биричи по всему Рудокопову. Они не только нас, они вообще любых оборотней разыскивают. Постой-постой…

— Что?! — встрепенулся Милав, услышав, как замер Ухоня на полуслове.

— Оборотни! — воскликнул обрадованный ухоноид. — Рык-убогий — тоже оборотень! Понимаешь?!

— Не совсем…

— Ну как же! Ночное происшествие с юродивым доказывает, что он не тот, за кого себя выдает! Быть может, он специально бродит по весям, чтобы нас обнаружить? Вчерашнюю встречу с ним помнишь?

Милав еще раз ощутил то необычное состояние, которое он испытал, встретившись с Рыком взглядом… Теперь слова Ухони показались ему не лишенными смысла.

— Ты не узнал, кто такой Лионель Кальконис? — спросил он.

— Иноземец, который прибыл в эти края вместе с Аваддоном.

— Вот это да! — присвистнул Милав. — Значит, ближайший к Аваддону человек разгуливает по дорогам, обливая грязью себя и своего хозяина! Тебе не кажется это странным?

— Вообще-то есть немного… как-то не вяжется все это с могучим колдуном, способным весь край переворошить! — задумчиво проговорил Ухоня. Хотя у меня есть кое-какие мысли на этот счет…

— И что за мысли? — поинтересовался Милав, собственное мнение которого застряло в мертвой точке, словно телега в промоине.