Колхозное строительство 3
Шрифт:
Бик хотел отказать — неоднозначная одиозная фигура, даже не так — отказал. На следующий день боксёр удвоил сумму, а потом и ещё раз. Итог четыреста тысяч долларов США. И естественно тоже рекламный ролик.
Потом заняли и серый цвет, увековечить себя в пластмассе решил Марсель Марсо. Французский актёр-мим отделался двумя роликами и ста тысячами франков. Один ролик в гриме, второй без.
На сегодняшний день в папке заказов уже шестнадцать имён звёзд. Вот сегодня приходил продюсер Мишель Мерсье. «Анжелика» хотела не только надпись, но и профиль чудесной головки. Конечно. Как
А может предложить красавице Мишель обсудить условия за ужином в кафе Le Procope? Наполеон Бонапарт оставил там в залог свою треуголку, когда у него не хватило денег расплатиться за обед. Теперь на неё можно посмотреть через стекло витрины. Уж у него-то денег хватит. Он не император. Он, по словам русского друга «Король шариковых ручек».
Отвлёк от предвкушения поедания деликатесов за одним столиком с «Анжеликой — маркизой ангелов» звонок как раз от друга «Петья». Эх, какую мечту загубил. Или нет?
— Марсель. Мне нужно чтобы ты снял фильм, — после приветствия выдал «друк».
— Ало. Ти перьепьюталь всих. Я — Марсель. Щёлк, щёлк, — изобразил Бик рекламу своих зажигалок.
— Нет. Я попал по адресу. Ты — снимай. Моя — показывай.
— Петья, ти добралься до последний бутьилка арманьяк? — предположил барон.
— Хорошо, Марсель пойдём длинным путём.
— Давай, подъём, — согласил Марсель.
— Подъём. Ты находишь хорошего режиссёра. Это можно?
— Льеххо.
— Ты находишь самую красивую французскую актрису. Это тоже можно.
— О! Уже ньяшёл. Мишель Мерсье подьедет, — вот и повод образовался для более плотного общения с «Анжеликой».
— Анжелика? Лучше и не придумаешь. Я двумя руками за. Теперь осталось найти сценариста.
— Тьи письятель.
— Нет. Нужен португалец, — уточнила бежевая трубка телефон.
— Таракан?
— Что таракан? В голове?
— В головье? Почём в головье? Португалец (portugal) — у испаньцев названье и португальцев, и тараканов.
— Да, тогда нужен таракан.
— Найдьём. А что за фьильм?
— Смотри, рассказываю сюжет. Анжелика приезжает на съёмки фильма в Лиссабон. Там её уговаривают совершить экскурсию вместе с группой других французов по достопримечательностям Лиссабона. Её узнают на улице и пристают с просьбой дать автограф. Пока всё понятно?
— Поньятно. А гид? И другой экскурсант?
— Вот, молодец, Марсель. Вся группа уходит и не замечает, что Мишель отстала. Она раздала автографы и попыталась догнать группу, но пошла не туда и очутилась в трущобах. Понятно?
— Трусьёбах. Что это?
— Бедные бандитские районы. Помойки, наркотики, Писают прямо на улице, подростковые банды. Так понятно?
— Чьё не поньятно, как район Сен Дени и кварьтал Гаре ду Норд в Парижь.
— Наверно. Не был. Надо бы к тебе в гости съездить.
— Приехать?
— Нет, потом, попозже.
— Карош, так чьё с Мишель? — напомнил Бик.
— Она бегает по этим трущобам и боится, за ней даже погналась банда подростков. Потом она забегает в тупик и там трое бандитов, они снимают с неё украшение и даже успевают сорвать юбку, но тут прибегает эта подростковая банда и начинается драка
— Ужасно. Бедьяна Мишель.
— Это же кино, — успокоил Тишков друга.
— Дья, забьил, ты карош писатьель.
— Дальше, она сбегает и опять носится среди этих помоек в одних трусах. Находит обрывок грязной тряпки и заворачивается в него. Опять бегает. Долго бегает. Кругом одни помойки. Огромные крысы. Проститутки стоят. Рожи бандитские. Все дома исписаны. Всё завалено мусором. В нём шарятся старики нищие, дети. И вдруг видит полицейского. Бросается к нему и обнимает, просит помочь. Но полицейский срывает с неё тряпку и начинает расстёгивать ремень и штаны. Она снова убегает и вдруг видит вдали, в конце улицы море и их экскурсию. И она бежит к ним в замедленной съёмке. Всё конец. На экране горят огнём буквы Лиссабон — город контрастов. Карош?
— Бедьяна Мишель. Карош. Я надьют сценарист. Уговарьют Мишель. Я оплатить. Сам буду играть один бандит. Кто хотель полицейский?
— Бельмондо?
— Тr`es bien. Отльично. Уже ушёль договьяриваться продьюсер Мишель Мерсье. Пока.
Глава 24
Не так страшен Ницше, как тот, кто его прочитал.
Не так страшен звук, как его запах!
Утро теперь начиналось одинаково. В восемь ноль-ноль раздавался стук в дверь, и Тамара Филипповна запускала в кабинет курьера из министерства Иностранных Дел. Хотя, кто сказал, что это был курьер. Солидный дядечка в недешёвом импортном костюме и в очках с золотой оправой. Галстук ещё броский. Широченный. Стиляга, тудыт его.
Дядечка здоровался, с наклоном головы и протягивал Петру листок, на котором товарищу министру нужно было обязательно расписаться в получении пакета. Солидно всё. Потом дядечка расстёгивал чёрный дорогой кожаный портфель и вынимал конверт с сургучными печатями. И не жалко?
Прощался опять с кивком головы и …проваливал. При этом Филипповна всё это время стояла в дверях. Дверной проём был не маленький. Но и вратарь женщина солидная. По этой причине золотым очкам приходилось протискиваться. Упираясь носом в бюст, ну не Сабонисом был дядечка. Замечательная сцена, кто понимает. И всем троим нравилась.
Петру нравилось смотреть за мучениями золотых очков. Филипповне нравилось чувствовать себя глыбой. Дядечке нравилось мучиться, протискиваясь между бюстами. Хорошо начинался день.
Обычно не подводили и конверты. В них были газеты. Когда больше, когда меньше, когда только американские, когда и пару подпевал имелось. В большинстве своём они ругали «Крылья Родины». Как Пётр узнавал? В газете красным карандашом была обведена нужная статья, и был приложен машинописный перевод. И зачем учить английский? А как тогда переводчики будут зарплату зарабатывать. У них ведь дети. У них жёны, которые хотят шубу. (Ну, загнул! Пальто с воротником из чернобурки). Да ещё у кого из продвинутых или озабоченных — любовницы. И им брюлики. (Опять анахронизм. Колечко с янтарём.) А тут все знают язык вероятного противника. Хана любовницам. А нефигь.