Колхозное строительство 3
Шрифт:
Красная обводка натолкнула Петра на мысль о фломастере. Вот нет под рукой википедии. Кто и когда эту полезную штуковину изобрёл? Но из стакашка с карандашами и ручками они точно не торчали. Поговорить нужно с бароном, отметил себе в блокнот Штелле.
Статьи были ругательные в основном. И если их читать будет неподготовленный человек, то по возращению на родную землю всех артистов, по его мнению, должны расстрелять. И не по одному разу. Но Громыко по телефону пару раз хмыкнул и посоветовал читать между строк. И это он попаданцу. А то не ясно. Инноагенты. Коми. Сманивают их
Так и выходило, нанятые, или на самом деле люто ненавидящие русских, зрители начинали свистеть и улюлюкать. В заключение концертов они пытались забросать девочек и мальчиков (Богатикова и Сирозеева) помидорами. Несколько штук даже и долетало. Но… Настоящие любители рока и хорошей музыки объясняли заблудшим овцам их неправоту. Отдирали доски от скамеек и объясняли. За «правильных» вступалась полиция. Доставалось и им. Потом громили пару магазинов и дружно шли к офису шерифа или его аналогу и требовали выдать им товарищей по борьбе за хорошие песни.
Прошло уже тридцать концертов. Приближались Чикаго, Филадельфия и Нью Йорк. Потом Анаполис и Вашингтон. Огромные города. Быстрее бы всё это кончилось. Маше удалось дозвониться три раза. Устали все говорит, но держимся. Знаем — «Надо». Помогают посольские. Кормят, обстирывают. Охраняют. Треть посольства вокруг вьётся. Ох и заварил ты кашу Пётр Миронович. Бросил детей под каток шоу бизнеса.
Ничего, если выживут — крепче будут. Кто сказал про то, что нас не убивает и делает сильнее? Господин Ницше? Точно! Он же ещё один афоризм придумал: «Большинство людей слишком глупы, чтобы быть корыстными». Целых два придумал? Силён немец.
А что вот сейчас замечательная мысль пришла. Пётр точно знал, что памятник этому товарищу расположен в Гамбурге. Был на экскурсии. Видел. Сидит себе казак усатый, а на него проститутка открыв рот смотрит. Красота!!! Ладно, бог с ней, с дивчиной. А вот Хамбург. Промышленный город, нужно подружиться. Нужно заказать у них копию памятника великого земляка для Краснотурьинска. Немецкий город. А там и землячества подтянутся. Ай, да Штелле, ай, да … Айда-айда.
Глава 25
— В СССР свобода слова: любой может рассказать о чиновнике всю правду, и ему за это ничего не будет.
— А тому, кто рассказал?
Изгнанный из рая чиновник становится народом. А народ из ада ещё никто не выгонял.
— Вы, Пётр Миронович, с перепою видно, — вежливо поинтересовался Громыко.
— Нет, я конечно не конченный трезвенник, но сейчас в здравом уме и трезвом рассудке, — Штелле пожал плечами. Сидели в кабинете у Громыко втроём. Была ещё и Екатерина Великая.
И кабинет был величественным. По сравнению с аскетизмом у Петра, так просто номер люкс. Дебильные деревянные панели из карельской берёзы. Шторы на окнах в разных рюшечках. Книжные полки вдоль стен. Он тут книжки читает? Может потому и проиграли холодную войну?
— Андрей Андреевич, вы рьяный противник Ницше, он вам что-то сделал?
— Причём здесь немцы? На Западе ведь сразу шум во всех газетах поднимут. Так и вижу заголовки. «Нищие победители просят помощи у богатых побеждённых», — однако, «мистер нет» вот умудряется очками сверкать. Огромные в дурацкой роговой оправе. Сова эдакая. Или филин?
— А кто говорил о помощи и нищете. У меня на счету во Внешторгбанке лежит миллион долларов от продажи моей книги во Франции. И валюта на этот счёт продолжает стекаться. Вы посмотрите на эти газеты под другим углом. «Россия протягивает Германии руку дружбы. Что ответит лидер большой коалиции Курт Георг Кизингер? Мяч на стороне канцлера»! Я эти статьи проплачу.
— Нда, всё время забываю, что вы инопланетянин. А ваше мнение Екатерина Алексеевна? — Громыко подачу отбил.
Фурцева вынула из прострации взгляд и упёрлась им Петру в переносицу. Сейчас выстрелит.
— Я, Андрей Андреевич, сто раз замечала, что товарищ Тишков не ошибается. Обидно бывает. Видишь, что он чушь мелет. А потом — бах. Злость берёт. Из-за этого всё время хочется на него орать и делать вопреки. А потом снова — БАХ. Сволочь он. И на самом деле инопланетянин. Свалился на наши головы. Пётр Миронович, а менее одиозной фигуры чем Ницше в Германии нет? — и улыбается как анаконда.
— Екатерина Алексеевна, да вы гений. Если память не изменяет, то во Франкфурте родился Гёте и там ему стоит очень красивый памятник. В какой-то книге видел. Нужно и в Гамбурге памятник заказать и во Франкфурте.
— Сволочь! Я же говорила! Андрей Андреевич! Я ведь им руководить должна. Как это делать? — и гогочет. Задорно, эдак, по-крестьянски, высоко задирая подбородок.
— Не до смеха, — министра иностранных дел не проняло, — Ладно, допустим. Оплатите вы эти два памятника. И проплатите газеты. Найдутся, конечно, и те, кто шельмовать начнут. Ну, да переживём. А вот с землячествами я категорически против. Принимать помощь от немцев недопустимо.
— Давайте отойдём от лозунгов. Вот у моей приёмной дочери отец — немец. Многодетная семья. Жена умерла давненько, что-то с почками. А у отца туберкулёз. Умер и трое детей осталось. Машу я забрал. А у обоих её братьев туберкулёз. Не тащить же мне их к себе к маленьким детям. Их отдали в детский дом. Я их забрал и поместил в наш Краснотурьинский диспансер. Один, похоже, выздоровеет. А у второго сильно запущена болезнь. Врачи с большим сомнением «долгую и счастливую жизнь» ему прогнозируют. А теперь представьте, что землячества построят в Краснотурьинске современный противотуберкулёзный цент и будут снабжать медикаментами. Наши советские граждане будут не умирать, а выздоравливать и приносить пользу своей стране. Как вам такая мотивация?