Колхозное строительство 3
Шрифт:
Обнялись.
— Леонид Ильич. Это не от меня подарок. Это от жителей Краснотурьинска. Написали они мне, передай дорогому Леониду Ильичу, в благодарность за его заботу о нас.
— Дорохому. Скажут тоже. Спасибо, Петруша, — слезинка из глаза. Опять полез целоваться. Ладно, привык уже.
— Так у тебя там ковровое предприятие есть. А как успели? — Щёлоков торжественность момента испортил.
— Я что, бай что ли. В городе есть колхоз, а там ковровый цех. Переманили из Узбекистана детей детдомовских, дали работу и жильё.
— От детей,
Опять обнимашки. Стоп. Стоп. Товарищи. Все члены политбюро прошлись. Зацелован. Остальные егеря, просто руку пожали, а Миша тоже полез обниматься.
— Спасибо, за Леонида Ильича.
— Ты, Петя, золотой человек. И город у тебя замечательный, чего там не хватает, говори, дам команду построить, — Ильич достал платок, вытер глаза и очки, обошёл вокруг ковра.
А ведь и, правда, красота. По нынешним временам — снос башки, это не тканные олешки, что у каждого над кроватью висят. Это картина два на три метра.
— Не, знаю, даже, а нет, есть одна конструкция, которой точно без вас, Леонид Ильич, не построить.
— И что же это? — Брежнев, опять начал протирать очки.
— Драматический театр и театральное училище.
— Не понял, а почему нельзя без Леонида Ильича? Ты ведь министр Культуры? — вылез опять Щёлоков.
— Театр положен городу с населением больше ста тысяч человек.
— Брось, Петя, это цифры, а тут люди. Сироты. Строй. Я тебе даже приказываю — строй! — И опять слёзы и опять обниматься.
— Это дело надо обмыть. Красота такая. Как, Леонид Ильич? — Черненко оглядел народ и повернулся к Брежневу.
— По сто. Не больше. Зубровки принесите. Пётр, мы сейчас в Заречье поедем. Давай с нами.
— Леонид Ильич, я в костюме. И ружья нет.
— Ерунда какая. Миша, помохи товарищу переодеться.
Выбили по стопочке Зубровки.
— Белорусского разлива, — подчеркнул Гречко.
Потом с Мишей ушли в отдельную комнату. Твою!!!! Штук под сотню разных ружей. Правду говорили, что коллекционирует.
— Вот, Пётр …
— Миронович.
— Вот, Пётр Миронович, из этого ряда выбирайте. — Три огромных сейфа. Глаза разбегаются.
Двустволки, вертикалки. На этих резьбы и инкрустации поменьше. Увидел знакомую эмблему Гамо. Потянулся.
— Нет, Пётр Миронович, это воздушка.
Ну, да, у него была такая в той жизни. Между прочим, скорость выстрела будет составлять порядка 360 м/с. Доску дюймовую легко пробивает, а если сухие доски, то и две.
— Вот советую. Ружьё фирмы Вестли Ричардс. Англия. Лондон, — Миша протянул ему оружие. Красивый приклад. Инкрустирован вставочками в виде зверей, — Пойдёмте костюм вам подберём. Мы с вами примерно одного роста. Мой и возьмёте.
Одели, вооружили. Вышли назад к народу. Ковёр уже исчез, основная масса, перебрасываясь словами, толпилась у выхода.
— Вот совсем другое дело, а то приехал тут орденами трясти. Маловато, кстати. Ну, да исправим, — хохотнул Генсек. Уже спокойный, деловой. Вождь.
У Брежнева
— Ты вообще, как к охоте-то относишься?
— Леонид Ильич, разве это охота?
— А что? А какая? — встрепенулся.
— Вот когда ему охота и ей охота, вот это — ОХОТА!
Грохнули все.
— Ей охота! Запомню! Вот умеешь ты, чёрт эдакий. Ещё есть анекдоты. Люблю их.
— Сидели с Кузьмичем ночью у костра, я его спросил:
— Кто там так кричит на болоте?
— Выпь.
И так я его спрашивал, пока не напился и меня не сморил сон, но Кузьмич так и не сказал, кто же кричал на болоте.
Секундное молчание, а потом опять грохнули. Даже шофёр подключился.
Ещё парочку рассказал. А потом как вырубило. Заснул. Правильно. В двадцать девятый раз этот чёртов синопсис переписывал. Хотя какой синопсис (вспомнил это мудрёное слово), самый настоящий сценарий. В этот раз вроде чекистов обе версии устроили. Теперь ведь ещё итальянского француза уговорить на такой неординарный ход.
Сама охота Петру конкретно не понравилась. Сидели себе на вышках, стрельнули пару раз по кабанам. Что удивительно, настреляли прилично. Брежнев тоже одного косача завалил. Потом дождь зарядил, вообще стало холодно. На обратной дороге Пётр опять уснул. Всё же почти неделю спал урывками.
Вот зачем, вообще, потянуло в шпионские игры. Хотел Чё спасти? Ну, дело хорошее. Символ. Хотел фашистского ублюдка Барбье поймать? Тоже плюсик на карму. Да, ещё если это оттолкнёт Францию ещё дальше от США и чуть приблизит к СССР. Чёрт с ним, хорошее дело. Снять культовый фильм с участием советских актёров, и вообще, на годы задержать Де Сику в стране. Если получится, то тоже хорошо. Ославить ЦРУ на весь мир? Может, поснимают их там всех. А ведь сейчас серьёзные враги в этой супер спецслужбе окапались. Как ни смотри — плюс.
А значит, правильно ввязался. На том свете отоспимся.
После охоты уже переодетому Петру Брежнев лично отрезал килограмма два кабанятины.
— Я за тебя сам деньги внесу, — прогудел чуть захмелевший после Зубровки Ильич.
— Деньги?
— А ты думал. Мы по два рубля десять копеек вносим на счёт охотохозяйства за мясо.
Брежнев платит за мясо собственноручно убитого кабана? Завтра надо начать игру против Горбачёва. Сгноить перестройщика в колхозе убыточном, бригадиром.
P.S.
Рецепт приготовления дикой утки от повара Глухова, потчевавшего ею Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. И тому очень нравилось.
Ощипать и отварить утку.
Натереть её сливочным маслом, затем сметаной с горчицей, а также специями и травами: чабрецом, базиликом, кардамоном, сельдереем и мускатным орехом. (Работа трудная, но результат вы почувствуете сразу же, как только проглотите первый кусок.)
Посолить.
Опять обмазать сметаной и поставить на умеренный огонь в духовку.