Колхозное строительство 8

Шопперт Андрей Готлибович

Правда, вот недавно бросил к ним ходить Андреев. Обзываются, алкашня. До этого тоже Сергеем Петровичем никто не называл. Ну, «Серым» кликали — но сейчас-то придумали новую кликуху, обидную. И ржут, как пегие мерины… или кто там ржёт — жеребцы стоялые? В общем, бросил к ним Андреев в гаражи ходить. А теперь-то вот, может, и сам купит, или построит! Должны денежки капнуть на сберкнижку. Если менты не обманут. Ну да он и сам в газете читал. Пётр Миронович обещал! Что уж, Первый секретарь брехать не будет.

Всё из-за кликухи этой. Случилось

месяца три назад. Вику его в роддом забрали — родить должна, вот Серый и пошёл в гаражи отметить это дело. Да ещё ведь и суббота. Только вот воскресенье не запомнилось. Хорошо, что тёща первую, ну или теперь — старшую дочку Тому забрала. Проснулся, правда, дома, а не в вытрезвителе, но как добрался — не помнит. Но вот насчёт того, что в холодильнике стоит поллитра, ещё на треть полная, информацию мозг пересушенный выдал. Опохмелился — и вспомнил про Вику и роддом. Пошёл проверить, и даже костюм свадебный надел. Приходит, а его и обрадовали: вторая дочка родилась! Понятно, Сергей обрадовался — не грустить же, хоть и надеялся на наследника. Ну, в третий-то раз наследник точно получится.

— Только мы вам, товарищ, ни жену, ни девочку не отдадим, — сдвинула брови строгая казашка в регистратуре. — Идите проспитесь, а потом в ЗАГС, сделаете свидетельство о рождении — тогда и приходите. А жене я вашей сейчас скажу, она из окна выглянет.

Вика выглянула — тоже всё про ЗАГС кричала. Никуда «проспаться» Серый не пошёл — и так на работу проспал. Ну да дядя Валера отмажет — тем более, паровоз их в ремонте, ну и повод вот нарисовался очень весомый. Потопал в ЗАГС. По дороге развозить начало — жара несусветная, так что до ЗАГСа дополз, чуть не спотыкаясь.

Объяснил копии той строгой казашки ситуацию:

— Свидетельство надо, дочку не отдают! — и справку ей из роддома суёт.

— Дочка у вас? Поздравляю.

— Две дочки. Грибочки.

— Как дочку-то зовут?

— То… Тома.

— Тома? Товарищ, вы что, пьяный? — суровые они все, казашки.

— Так дочка родилась. Вот.

— Тома — это Тамара? — поморщилась строгая.

— Тамара.

Интересно. Уже и шариковые ручки есть, и всякие чернильные — а строгая в непроливайку перо старое школьное макает. У Серёги как раз биковская была в кармане пиджака — шариковая, оранжевая. Протянул строгой.

— Не надо мне вашей ручки. Это тушь — потому и пером. Всё, вот вам свидетельство — идите в роддом.

Не дошёл. Зашёл в пивную, что наискосок от остановки автобуса. Холодненькое хорошо пошло — проснулся вот только опять с засухой во рту, и дома. Хлебнул воды из-под крана — и вспомнил про Вику с дочкой. Побежал в роддом. Костюм только мятый, так что не при параде. Пришёл, протянул строгой казашке свидетельство о рождении. Выдали и жену, и ребёнка. Серый хоть и с похмелья был, а букет ноготков с клумбы нарвал, и три рубля нянечке, что выносила дочку, сунул. Всё чин-чинарём.

— Как дочку-то назвали?

— А вон, в свидетельстве, — и нянечке зеленоватую

бумажку сунул.

— Тамара. Красивое имя, как нашу грузинскую царицу.

— Как Тамара?! Ты чего, алкаш, перепутал свидетельства?! Мы же Леной дочку назвали!!!

— Тамара? — тут только до Серого дошло, что имени в ЗАГСе он и не назвал.

Чего тут началось! А чем закончилось… Эти алкаши в гаражах, куда пришёл поделиться горем Сергей, ржали и по полу катались. «Ну ты, Серый дал! Не — не Серый. Ты теперь Двухтомник будешь. У тебя же две Томы».

С тех пор Сергей туда больше не ходил — а потому в тот день был трезвый совершенно. Стоял ждал автобуса на остановке, нужно было к тёще ехать, старшую Тамару забирать. Люди у газеты толпились, а не чинно на скамейке сидели. Чего уж интересного можно в газетах прочитать — но народ не отходил, а только прибавлялся у стенда. Решил подойти — но не протолкнуться, человек двадцать.

— Чего там? — спросил мужик у него за спиной.

— Не… — начал было Андреев, но его опередили.

— Кто предоставит в милицию, прокуратуру или КГБ достоверные сведения о сволочах, что наркотиками торгуют — пять тыщ обещают давать, — хриплым, от волнения, небось, голосом сказал мужчина в тюбетейке, которого народ просто припечатал к стенду.

— Брешешь!!!

— Читай сам.

— Пять тыщ — так и написано? Ты, может, нули неправильно посчитал?

— Нет тут нулей! Написано — «пять тысяч рублей», — всё тем же неверным голосом выдавил тюбетеечник, и принялся выбираться. Только куда там! Разволновавшись от такой огромной суммы, народ снова припечатал хриплого к газете.

Серый подивился — даже хотел дождаться и сам прочитать, но тут подошёл его автобус, и он махнул рукой. Назад приедет с дочкой — и прочтёт. Не получилось: дочка в автобусе у него на руках заснула, и пришлось нести её домой.

Газету, понятно, утром заменили на свежую — так и не прочитал. И почти забыл — как случай один на работе заставил вспомнить. Шёл мимо вагонов в депо, и ворота у одного товарного вагона открыты. Тут и шарахнуло! А ведь на перегоне после Каскелена, где они сильно замедляются, он видел однажды, как из-за холмика выпрыгнули мужики с рюкзаками и в товарняк, что они тащили в подъём, заскочили, вот так же, в открытые ворота. Там железная дорога ещё и поворачивает, так что хорошо было видно этих туристов.

А если это не туристы? Если из степи анашу нарвали и по рюкзакам напихали? Пять тысяч рублей. Просто огромные деньги! Можно мотоцикл с коляской купить и гараж. Надо дойти до милиции — чем чёрт не шутит!

Потом целый день думал Андреев — идти, не идти? Вдруг туристы — наругают в милиции. Да ещё и у него привод в вытрезвитель есть один. Совсем было решил не ходить, но в столовой полез в кошелёк расплачиваться за обед, а там — синяя бумажка, пять рублей. Это же десять пачек вот таких! Сразу, как поел, Сергей отпросился у машиниста дяди Валеры и пошёл в милицию.