Колхозное строительство 8
Шрифт:
— А у нас дома в палисаднике один вид чуть-чуть пах. Белые.
Она положила гладиолусы на тумбочку и посмотрела на бывшего снайпера.
— Турнули, — по её взгляду угадал вопрос Бектуров.
— Комиссовали?
— Точно. Говорят, контузия сильная — слух может пропасть, да и по-прежнему голова временами раскалывается.
— Плохо. А чего ты вырядился, как Миронов, и чем вообще занимаешься?
Федька присел на стул рядом с кроватью и оглядел пустую палату. Соседки ушли, вернее ухромали в парк при госпитале — две бабульки,
— Чего рожу загадочную скорчил? — Фахир все осмотрел. Прослушку, что ли искал? Ой, темнит.
— Мне предложили создать группу антитиаритическую… — выдохнул.
— Анти-чего? Кто предложил? Тебе? Сержанту?
— Младшего лейтенанта госбезопасности дали. Условие только поставили, что осенью на заочный в институт, на электрическую специальность поступлю.
— Электрическую? Антитиаритическую? Федька, ты в зеркале себя видел? Где ты, и где младший лейтенант госбезопасности? — забулькала Кадри. Красиво смеяться, заливаясь, не умела, потому старалась это делать пореже — но тут уж как не забулькать.
Фахир удивил — достал корочку и сунул булькающей под нос.
— Дела! И чем эта антититоретическая группа заниматься будет?
— Не титоретическая, а терерастическая, — поморщился Федька.
— Антитеррористическая. Это против всяких вражеских сапёров, что ли?
— Против снайперов, в основном.
— Ну ни фига себе! А кто и зачем создаёт, и почему тебя поставили такую группу создавать, а не опытных сотрудников КГБ? — Кадри никак поверить не могла. Этот вот Федька — и сотрудник КГБ, и руководитель группы.
— Ну, я пока один в группе, — чуть успокоил Кадри новоиспечённый КГБшник. — А потому меня, что я буду охранять Первого Секретаря ЦК Казахстана товарища Тишкова. Кунаева-то снайпер застрелил. И в мою задачу входит смотреть на маршруте движения Первого Секретаря, где бы я сам, как снайпер, засаду или точку устроил.
— Ну, теперь другое дело. А то наговорил. Антитираритик.
— Научусь. Антиторестическая? Нет. Антитиристическая. Тьфу.
— Антитеррористическая. Две «р». А сколько человек будет в группе?
— Три, — Федька нос задрал.
— Меня возьмёшь? — пошутила.
— За этим и пришёл. Я про тебя полковнику Танирбергену Жалмагамбетовичу Жалмагамбетову, начальнику УКГБ Алма-Атинской области, рассказал. Он сказал, что нужно брать. Завтра собирался выкроить минутку и к тебе заскочить, переговорить.
— Ну и имена у вас — с первого раза и не запомнишь. Тьфу! Не о том думаю. А с чего ты, Феденька, решил, что мне армия надоела, и я хочу в КГБ? Это раз. А два — не треснет ли у тебя харя, если майор и Герой Советского Союза будет у тебя на побегушках? Тем более хромая.
— Да я тебе с радостью портфель отдам.
— Чего ещё за портфель?
— Ну, это идиаматтитический оборот.
—
— Завтра придёт Танирберген Жалмагамбетович Жалмагамбетов — всё сам расскажет, — Федька встал.
— Вот, а тут без запинки.
— Ну, я ж казах! И начальство нужно знать заподлицо.
Интермеццо пятнадцатое
— Хочу в поход пойти как можно скорее.
— Через неделю пойдём, как раз собраться успеешь.
— Да что мне собираться! Пару бутылок водки бросил в рюкзак — и вперед.
Васька Грач, Толик Давикоза по прозвищу Казан, Крендель и Сеня Котов, он же Кот, паковались. Так-то работа не сложная — бери шишки или метёлки конопли высушенные, да упаковывай в куски от простыни, на которых листья сушили. Потом перевязывай и снова заворачивай, но теперь уже в плёнку полиэтиленовую. И снова перевязывай. Получаются такие цилиндрики, и веса в них почти нет. А как прикинешь, сколько грошей такой пакетик стоит, то и присвистнешь! Мотоцикл не мотоцикл — а мопед точно, даже с учётом того, что большая часть пойдёт Михаилу Соломоновичу. А за три таких свёрточка можно и на «Чезету» нацелиться — а ведь каждый в рюкзаке повезёт десяток.
Заворачивал Грач и прикидывал: а что, если вернуться вот сейчас в Одессу, и, никого не предупреждая, с Котом или с Казаном вдвоём ещё раз скататься? Если не делиться с Соломонычем, то за такой рюкзачок можно ведь и на «Волгу» наторговать.
Мечты разрушил появившийся незаметно мент.
— Ну, чего, готовы? — он оглядел сворачивающие последние цилиндры ребят.
— Зараз! Тильки в рюкзаки запхаемо, — ответил словоохотливый Крендель.
Намучились с ним. Всё время хоть чуть, но затянется — и ходит, лыбится, или жрёт в три горла. Больше его брать не стоит.
— Давайте в темпе, поезд ждать не будет. Ещё поесть надо, да идти километров пятнадцать.
Съели принесённые ментом бутерброды, запили чаем, хотели уж идти, но старший лейтенант не дал.
— Вы в доме хоть порядок за собой наведите! Одеяла вытряхните, посуду помойте, подметите. Свиньи, что ли? Дома что, слуги за вами прибирают?
Хм. Блин, как рабы у него. Хотя уборку можно и сделать. Вытряхнули, подмели — а Крендель с улыбкой плескался в холоднючей воде озерка, делая вид, что посуду моет.
Вышли в самый солнцепёк. Пока топали по полянам с огромными рюкзаками за спиной, то вымокли все. Потом в лес зашли, думали — лучше станет. Хрена с два — сразу мошка и комары набросились. Наломали веток и махали ими, как заведённые. Где-то через час сделали привал у небольшого ручейка, сунулись пить, а вода такая ледяная, что зубы ломит и челюсти сводит.
— Вы осторожнее, ангину схватите! Помалу пейте, — крикнул в спины казах, когда уже все и сами это поняли.
Полежали пару минут и дальше пошли. Мент всё на часы посматривает.