Колизей. «Идущие на смерть»
Шрифт:
– Что ты предлагаешь? – заинтересованно прищурился Валерий Максим, радуясь, что сын в кои-то веки не болтается по городу в сомнительной компании, а занимается дома делом и, более того, пригласил его принять участие в совете.
– Венабул! Сейчас многие венаторы переходят на короткие копья. Если его упереть в землю, то шансы сдержать зверя возрастают многократно. Мне кажется, что эту идею надо подкинуть Федрине, пока не поздно. Как ты на это смотришь, Каризиан?
– Отличная мысль! Север, ты станешь великим полководцем, или я ничего не понимаю в стратегии и тактике.
– Конечно,
Молчавший до этого философ приподнял голову и, немного стесняясь, произнес:
– Извините, я думал о другом. Скажите, пожалуйста, когда сенатор Луций Нумиций узнал о… приключениях дочери, он сильно рассердился?
– Еще бы! – хмыкнули хором приятели, отлично знавшие характер отца прекрасной венатриссы.
– Я видел его на следующий день, – Валерий Максим сел на кушетке и, поморщившись, погладил больную поясницу. – Он был черен от ярости, и все от него шарахались, как от чумного больного. Думаю, что накануне он вообще плохо соображал. А что?
– Может быть, в порыве ярости он забыл оформить передачу Луции в «Звериную школу»? Если сенатор был в таком состоянии, то вряд ли думал о мелочах, а ланиста мог побояться напомнить ему об этом. Тогда Луция формально остается свободным человеком, и вы сможете на ней жениться, – он мягко улыбнулся Каризиану, пощипывая бородку, как всегда делал в минуты волнения.
Остальные трое заговорщиков молча переглянулись, прикидывая возможность нереального на первый взгляд предположения гостя. Хозяин дома прикусил губу и задумчиво произнес:
– А что, все может быть. Предположение, конечно, спорное, но вдруг… Когда Луций Нумиций впадает в гнев, он несется как тот африканский зверь, которого в прошлом году показывали на венацио. Не помню, как его звали, но он огромен, покрыт кожей, как доспехом, и имеет рог на носу. Можно попробовать разузнать о том, на каких условиях произошла передача Луции в «Звериную школу». Только сделать это надо очень осторожно. Одно неверное слово, и все пропало. У кого есть предложения?
– Я, к сожалению, здесь чужак, и мои расспросы сразу вызовут подозрения, – смущенно пожал плечами грек.
– Мы с сенатором, увы, не в ладах, так что из меня плохой разведчик, – рассмеялся старый претор.
– Каризиану тоже лезть с вопросами не стоит, – решительно рубанул рукой, словно мечом, Север. – Там все в курсе, что он без ума от Луции, и Федрина сразу насторожится, почуяв, что добыча может уйти из-под носа. Ведь Луция для него – великолепная приманка для зевак. Представляете анонс: «Сегодня в венацио принимает участие дочь всесильного сенатора Луция Нумиция!» Народ повалит толпой. Плебс обожает смотреть, как гибнут на арене власти предержащие. Наверно, представляет себя в роли льва, пантеры или другой зверюги, что в это время дерет человека. Придется идти мне. В конце концов, многие мужи из приличных домов не гнушались учиться у гладиаторов. Я сам брал уроки у прославленного Коломбо, почему бы мне теперь не отправиться к венаторам?
– Потому что это не одно и то же. Гладиаторы – элита амфитеатра, а венаторы – второй сорт. Ты бы еще к бестиариям подался.
Каризиан забарабанил пальцами по столику и потянулся за бокалом с водой. В триклинии снова повисла тишина. Блестящая идея Александра грозила раствориться, словно речной туман. Все прикидывали, что можно сделать в такой щекотливой ситуации, но что тут придумаешь? Внезапно из сумрака бокового входа раздалось деликатное покашливание.
Все обернулись на звук, и стоявший недалеко от арки Север вгляделся в смутный облик человека, посмевшего вклиниться в их разговор.
– А, это ты, Камилл. Что тебе надо?
Бывший ланиста бродячей труппы, а ныне начальник личной охраны претора Валерия Максима неуверенно вышел на свет и вежливо поклонился присутствующим. Если бы его сейчас увидела Ахилла, то была бы потрясена произошедшими изменениями. Уверенность в завтрашнем дне, верный заработок и жизнь в роскошном доме, пусть даже на положении привилегированного слуги, округлили щеки измученного неудачами ланисты и убрали лихорадочный блеск глаз. Его движения стали полными достоинства, так что уже никто не сомневался, что Камилл родом из почтенной семьи, хотя тот никогда не рассказывал о своем происхождении. Теперь он стоял перед своими работодателями, радуясь, что может немного отплатить им за безоблачную и сытую жизнь.
– Извините, что невольно услышал часть вашего разговора. Вам действительно не стоит появляться у Федрины, но ведь охотнику не обязательно лезть в нору, чтобы вытащить лису. Достаточно натравить на нее собак.
– И этой собакой будешь ты?
– Я – нет, потому что знаком с тамошним ланистой. Но вы можете отправить к ним на стажировку кого-нибудь из моих парней под предлогом, что хотите устраивать охоту в своем имении. Он будет не то чтобы простым венатором, но лицом, обладающим несколько большей свободой маневра. Подружится с тамошними тренерами и при случае между чашами фалернского узнает все про Луцию.
– Неплохо придумано! – важно кивнул претор бывшему ланисте. – Этот человек, над кандидатурой которого мы еще подумаем, будет там нашими глазами и ушами. Статус стажера даст ему право на беспрепятственный вход и выход, так что он в любой момент сможет оповестить нас о пакостях, если таковые задумают Федрина или Домициан со своим приспешником Кассием. Между прочим, у них сегодня намечается оргия, на которую Домициан затребовал двух девиц у Федрины… И одна из них – соседка Луции по комнате.
Последнюю фразу он произнес, пристально глядя на приятеля, который стиснул кулаки, и, бросив свирепый взгляд на Каризиана, сердито буркнул:
– Тебе надо поменьше общаться с этой парочкой. Не понимаю, что ты в них вдруг нашел?
– Всегда полезно знать, что они замышляют. А если думать стратегическими категориями, то Тит – чтоб он жил вечно! – к сожалению, не вечен, простите за каламбур. И когда его место займет Домициан, то многим доверенным лицам ныне здравствующего императора не поздоровится. И им очень кстати будет помощь верных друзей и собутыльников нового правителя. А в свете твоих рассказов о ситуации вокруг Палатинского дворца такая необходимость может возникнуть в любой момент. Ты понимаешь, о чем я говорю.