Колизей. «Идущие на смерть»
Шрифт:
– Ну, кто будет первой? Добровольцы есть?
Строй молчал, уныло глядя под ноги. Было ясно, что, если бы не страх перед карцером, девушки кинулись бы кто куда. Нарцисс покосился на скисшего Федрину, самодовольно улыбавшегося сенатора и помрачнел.
– Тогда пойдете согласно места в строю. Первая Германика. Вперед!
– Можно я? – выступила вперед Ахилла, не сводя бедовых глаз с медведя.
– Ты с ума сошла, – прошептала стоящая рядом Луция, но скифянка ее уже не слушала.
Подойдя к зверю, она остановилась перед ним на безопасном расстоянии и
В ответ раздался оглушительный рев, мелькнула лапа с огромными когтями, пытаясь схватить добычу, но та уже успела отпрыгнуть назад и теперь тяжело переводила дыхание, отходя от пережитого стресса.
– Ларвы меня побери… – прошептал Каризиан, чуть не подавившись изюмом. – Они у тебя все такие сумасшедшие, а, Федрина?
Тот хотел что-то ответить, но его голос утонул в оглушительном грохоте. Удивленный Каризиан обернулся и громко присвистнул: это стучали рудисами о щиты венаторы, приветствовавшие смелую девушку. Услышав характерные удары, Ахилла подняла брошенный деревянный меч и, рассмеявшись, помахала мужчинам рукой, чем вызвала нестройный хор приветственных криков.
– Похоже, я не зря выложил за эту девку кучу денег, – пробормотал Федрина, снова приходя в хорошее настроение. Услышав замечание хозяина, заулыбался даже невозмутимый Фламм, а Каризиан приоткрыл рот, чтобы что-то возразить, но промолчал, сделав знак рабу, чтобы тот наполнил разбавленным вином его кубок.
– Ну, кто следующий?
– Можно мне? – два голоса слились в одном вопросе, и две девушки вышли из строя. Рванувшаяся вперед Германика гневно оглядела конкурентку, но Луция ответила ей совершенно безмятежным взглядом, приподняв правую бровь.
Нарцисс чуть помялся, пытаясь сообразить, какой выбор понравится ланисте, а потом, решив, что возможные неприятности лучше оставить под конец, кивнул Германике. Та рассмеялась и, смело шагнув к медведю, будто это был не опасный хищник, а деревянный столб, ткнула его рудисом так, что тот взревел от боли и свирепо кинулся на венатриссу, но девушка успела отпрянуть назад. Рассвирепевший зверь стал рваться на цепи с такой силой, что охраняющие его рабы на всякий случай вскинули копья, а Германика, расхохотавшись, сделала Луции приглашающий знак и, довольная, вернулась в строй.
Только на долю мгновения римлянка позволила себе слабость и растерянно посмотрела на Каризиана, словно прося у него защиты, но тут же спохватилась и, сжавшись, точно взведенная пружина, встала перед медведем, ловя момент для выпада. Все невольно затаили дыхание, а сенатор, благо на него никто не обращал внимания, в ужасе смежил ресницы, прислушиваясь к рычанию хищника и ожидая худшего, но, услышав радостный крик Ахиллы и аплодисменты, тут же распахнул глаза. Успевшая дотронуться кончиком меча до лапы хищника Луция уже стояла около подруги, а та, вне себя от радости, позволила себе обнять римлянку
Вдохновившись примером своих лидеров, еще несколько девушек, в том числе Свами и Видана, продемонстрировали свое мужество и ловкость, а дальше вышла заминка. Последние шесть венатрисс ни за что не желали подходить к разъяренному хищнику, который от бесконечных тычков и ударов успел окончательно озвереть.
Нарцисс чувствовал, что над его головой собирается гроза, но что он мог поделать с «курицами», которые с каждой минутой все больше теряли боевой дух?
– Ну, кто следующая? – надрывался он, грозно сдвинув брови, но трусихи пятились, дрожа от страха. И в тот момент, когда он собрался начать вызывать девушек в приказном порядке, вдруг вперед вышла Флавия, совершенно не походившая на ту тихоню, которую шпыняли все кому не лень. Напряженная, как клинок, она решительно направилась к опасной черте, потом отбросила ненужный рудис и, опустив руки, легко шагнула в объятия зверя.
– Флавия, назад! – прозвенел отчаянный крик Свами, но было уже поздно.
Могучие лапы с огромными когтями смяли хрупкую фигурку, щелкнули мощные челюсти, и песок двора окрасился кровью.
– А-а-а-а! – раздался истошный вопль из многих глоток, который перекрыл бешеный крик Фламма, адресованный растерявшейся охране:
– Бейте его!
Копья вонзились в бока и спину медведя, словно иглы в гигантскую подушечку для булавок, и зверь, в судорогах агонии, распластался на своей жертве, давя ее тяжелой тушей.
Началась суматоха, которая всегда бывает в непредвиденных ситуациях. Звякнул упавший поднос, сбитый со стола вскочившим сенатором, девушки бросились кто назад, подальше от жуткого зрелища, кто вперед, чтобы… Они сами не знали зачем. Вперемешку с ними толпились примчавшиеся венаторы и бестиарии, пытавшиеся вместе с рабами-охранниками перевернуть медведя, чтобы освободить Флавию от его веса. Может быть, в глубине души они надеялись, что бедная венатрисса еще жива?
С большим трудом шестеро крепких парней оттащили тушу лесного гиганта. Нарцисс, торопясь, опустился около растерзанного тела, которое еще минуту назад было молодой, полной жизни девушкой. Быстро осматривая несчастную, он пытался определить серьезность ран. Христианка была в сознании и хрипло дышала, на ее губах выступила розовая пена, а из страшных рваных ран на шее и груди потоком лилась кровь. Во дворике воцарилась тишина, прерванная рыданиями – это не выдержала жуткого зрелища Корнелия и теперь заходилась в плаче на груди Свами.
– А ну, все по комнатам! – скомандовал опомнившийся Фламм. – Эй, на воротах, сюда! Очистить двор!
Он призывно махнул рукой вооруженным рабам, дежурившим у входа в казарму, и те поспешили к стоящим рядом с Федриной охранникам на помощь. Нехотя, но не сопротивляясь, охотники и охотницы уступили требованию старшего тренера, и скоро во дворе не осталось никого, кроме ланисты с сенатором, тренеров и охраны.
– Ну? – с досадой поинтересовался Федрина, прикидывая, чем ему может грозить дурацкая выходка самоубийцы.