Коллекционер женщин
Шрифт:
Теми же узкими неприглядными коридорами мы вернулись в «кабинет» ворчаще-крякающего охранника, а оттуда вышли на улицу.
Ночь. Я полной грудью вдохнула свежий воздух. Как хорошо — после душной камеры и страшных коридоров!
Миша в машине дремлет, удобно устроившись на заднем сиденье. Жалко будить; впору хоть пешком идти. Дима тихо свистнул. Возница открыл глаза; минуту сидел неподвижно, напряженно вглядываясь в наши лица.
— Миша, это мы.
Шофер перебрался на свое место, за руль.
— Извините,
— Ничего. Теперь все по домам — и отдыхать, отдыхать, отдыхать… — Я потянулась, зевнула.
Ох, устала! Такой длинный скучный день — и насыщенный вечер.
Дима открыл передо мной заднюю дверцу; сам сел рядом с возницей.
— Ну как, не зря коньяк отдали? — поинтересовался Миша, разворачивая машину.
— Да как сказать… — Не знаю, что и ответить. С одной стороны, вроде бы не зря: кое-какие выводы я сделала; а с другой — Голубков так и не заявил о своей непричастности к убийству (именно на это заявление я рассчитывала). — Поживем — увидим…
— Ну и ладно, — подбодрил меня шофер. — Не вышло — значит, так тому и быть. Получится в другой раз… На данный момент у нас какая задача? Попасть домой. И побыстрее.
Дорога от тюрьмы до дома показалась мне значительно короче, чем от дома до тюрьмы.
Ни ужинать, ни читать не хотелось: в ванную — и в постель. Еще бы не устать: времени уже… сколько, кстати? — что-то около двенадцати.
…Засыпая, я успела только подумать: «А ведь Дима ни о чем не спросил. Неужели в коридоре все было слышно?..»
18 апреля
Проснулась поздно. Полежала некоторое время с закрытыми глазами. Потянулась; свернулась клубочком под одеялом — люблю так — опять потянулась. Вставать или не надо? Может, еще подремать?
Странно: никто не будит телефонными звонками (тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить), никому я в данный момент не нужна; выспаться дали.
Что-то вчера случилось. Для меня это было важно. Ах да, случился разговор с Голубковым.
Разговоры, разговоры, встречи, беседы… Что за жизнь? Ни тебе увлекательных поездок, ни прыжков из вагона поезда — чуть ли не на полном ходу, — ни «макарова» под подушкой. Скучною, черт возьми, становится «жисть» частного детектива. Я зевнула.
Все-таки пора вставать: есть хочется.
14 часов 13 минут
До обеда меня не трогали. Потом, однако, кому-то очень сильно приспичило услышать мой «нежный глас»: вредный телефон затрещал в ту самую минуту, когда я, раскрыв «Библейские холмы», совсем уже было собралась погрузиться в сладкий послеобеденный сон.
А я, наивная, решила сегодня отдохнуть от дел праведных.
— Алло?
— Татьяна Александровна? Здравствуйте, Татьяна Александровна… — торопливо проговорили на другом конце провода.
А, глубокоуважаемая
— Добрый день… Настя, кажется? Можно к вам так обращаться?
— Конечно-конечно! — милостиво разрешили мне.
— Так чем могу быть полезна, сударыня?
— Я звоню из автомата, — скороговоркой объяснила мадемуазель Белова, — у меня мало времени…
«…поэтому буду говорить быстро и не думая», — мысленно закончила я.
— …но мне очень нужно вас видеть, очень-очень. Это срочно.
Заманчивая перспектива: одеваться, идти куда-то, беседовать с не слишком умной, мягко говоря, «мамзелью»…
— А что случилось?
— Ой, это долго рассказывать, у меня мало времени, давайте встретимся, я вам отдам лично в руки.
— Что отдадите?
— Увидите! Вдруг нас подслушивают? Я не могу рисковать.
Наверное, девочка Настя выкрала бомбу. Или секретные документы КГБ. Придется идти: вдруг бомба взорвется — невинные люди пострадают, или хитроумные «шпиены» бросятся на поиски исчезнувших бумаг — опять жертвы. И только я одна способна предотвратить катастрофу…
— Где вы находитесь?
— На Радищева, возле банка. Приезжайте, буду ждать вас под Лениным.
О, как интересно! Надо полагать, на площади возле памятника.
Фу, какая вы пошлая, Татьяна Александровна! Так нельзя. Немедленно исправьтесь. Слушаюсь и повинуюсь.
— Я подъеду минут через пятнадцать — раньше не получится.
— Хорошо, хорошо, обязательно вас дождусь! Извините, здесь очередь. — Этими словами «домохозяйка и гувернантка» закончила нашу весьма содержательную беседу.
Ну и особа! И что она желает предоставить мне «лично в руки»? Мистика, тайна…
Пора собираться.
Дальше, как говорится, по плану: позвонила моему вознице, попросила подъехать как можно быстрее (он пообещал); надела вчерашний джинсовый костюм; сумку на длинном ремне — через плечо. Все, готова.
Может, кости бросить? Нет, не стоит.
Миша не заставил себя ждать. Через пятнадцать минут после телефонного разговора, как договорились, я была у памятника Владимиру Ильичу на Театральной площади.
14 часов 35 минут
Моль сильно нервничает. Интересно, в чем же дело?
— Настя, — здравствуйте еще раз, — может, объясните, к чему такая спешка?
Вместо ответа мадемуазель Белова сунула мне в руки обыкновенную тетрадь в клеточку — сорок восемь листов. Начальные страницы исписаны мелким почерком.
— Это Ксенин дневник. Я нашла его в письменном столе, когда убиралась в Ксениной комнате. Там такое понаписано, такое!.. Я как смогла вырваться — сразу вам позвонила, — сообщила девица.