Коллекционер женщин
Шрифт:
— Ну вот, я уже забыла, о чем… А, стала помогать. Все кругом суетятся, даже старшая дочка Вадима Сергеевича оживилась.
Небывалый случай!
— Ксеня, знаете, так мечется, кричит…
Не знаю.
— Я хотела в суматохе положить дневник обратно в стол, но у меня не получилось. Кругом такой кавардак…
Господи, дай мне терпения дослушать моль бледную до конца.
— Вадим Сергеевич вызвал машину… Ксеня с сумкой вещей… догадываетесь?..
Я сейчас зарычу. Мало того, что меня вытащили из постели и заставляют стоять в прихожей…
— …села
Так уж и в неизвестном?
— А если быть совсем точной, на дачу. Вот адрес, — Настя сунула мне в руку смятую бумажку. — Понимаете, о чем речь? На дачу — весной, на ночь глядя! Наверняка, не обнаружив дневника, она…
«Не обнаружив дневника». Нехорошо звучит. Видимо, не так надо было сказать; уши режет.
— …Не обнаружив на месте, испугалась и решила скрыться…
Ничего себе — «скрыться», когда всем известно, куда королевская любимица путь держит.
— …на загородной, так сказать, вилле. Переждет там, образно выражаясь, непогоду…
Сударыня, а без выражений — образных, необразных — никак нельзя?
— …а потом вернется как ни в чем не бывало. Вроде как она отдыхала и ничего слышать не слышала, видеть не видела. Но ведь дневник-то, дневник! Его можно использовать против нее!
Что за паутину ты плетешь вокруг хозяйской дочери, милая моя?
Однако то, что Ксения собралась и уехала — вот так вдруг, поспешно, — в ночь (до утра не могла подождать), — и в самом деле странно. А с другой стороны, все — от ближайших родственников до «домохозяек и гувернанток» и шоферов — знают, где «скрывается» эта юная леди.
…Если, конечно, папенька не «перепрячет» ее в какое-нибудь другое место. Над этим стоит подумать.
Я опустила глаза. Мама родная, с каким обожанием и надеждой смотрит на меня страшненькая, неумело накрашенная моль! Видимо, не зря не любит ее Ксения. Что-то подленькое есть в вас, дорогая мадемуазель Белова.
— Настя, у меня к вам только один вопрос.
«Домохозяйка и гувернантка» — с виду наивная-наивная; хорошо играет девица, — не мигая уставилась на меня. Конфетка ты моя! Чудо-девочка: глазки водянисто-голубого цвета — ангельские… вернее, как у гипсового ангела, пустые, ничего не выражающие. И змеиный взгляд.
— У кого вы узнали, где я живу?
Этот вопрос не давал мне покоя все время, пока фрейлейн Белова, удобно усевшись на пуфике возле входной двери, трещала без умолку.
Моль пожала костлявым плечиком.
— У Миши, шофера Вадима Сергеевича. Вчера еще, когда он дневник к Ленину привез, я спросила на всякий случай; видите, пригодилось.
Квартира моя, конечно, не конспиративная, тайны из места своего «обитания» я не делаю, но — поймите меня правильно, дорогие товарищи, — если всякие моли, узнав адрес, будут являться сюда ни свет ни заря и вытаскивать меня из теплой постели, да еще держать столько времени в прихожей, наотрез отказавшись пройти в комнату… Что же это получается, граждане?
Люди, вы, вероятно, уже догадались, что я «сотворила»? Правильно: выставила моль за дверь — предельно вежливо; она ушла довольная
Не хочешь, Настенька, пить кофе — не надо; мне больше достанется. Adieu, ma chere.
«Довольная и удовлетворенная», «с чувством», без чувства… Что за выражения рождаются в вашей хорошенькой головке, любезная Татьяна Александровна? Где вы набрались этой высокопарной гадости?
…А Ксения… Что нам делать с Ксенией? «Хлопотать» о «путешествии». Кости, как всегда, «сказали» правду. Итак, для начала — никаких планов… Тогда будет больше «возможностей». (Господи, какая чушь!) «…Только смотрите в оба, чтобы пришедшая радость не сменилась огорчением». Есть смотреть в оба!
10 часов 10 минут
…Значит, так. Майка. Удобный джинсовый костюм. Сумка на ремне; в ней — мешочек с костями, ручка, блокнот, диктофон — на всякий случай, — смена белья, пара бутербродов и бутылка минеральной воды. Спортивные тапочки. Мелочь в карманах — звенящая и бумажная. И наконец, «девятка» цвета морской волны у подъезда.
Стоп. Машину не берем. Лучше ехать рейсовым автобусом. Нужно только позвонить Мише и попросить его забрать нас с Ксенией часов эдак в восемь вечера.
В самом деле, не оставлять же юную девушку одну на даче. Мало ли что может случиться: вдруг, например, воры влезут и унесут любимицу «известного бизнесмена» в качестве предмета мебели, или вдруг вокруг дома бродит какой-нибудь страшный маньяк-убийца, или… Проще говоря, Ксения нужна мне здесь, в городе, а не где-то на даче. Я еще бегать за ней должна! «Не изволите ли поведать о том, что произошло вечером тринадцатого в квартире вашего родственника Виктора Баргомистрова? А куда вы спрятали этот злосчастный канделябр? А с чего бы вдруг вам приспичило убивать своего любовника? А почему, интересно, из-за вас должны страдать невинные люди: Голубков, Маргарита, хаврошечки-двойняшки? И вообще, если вы невиновны, зачем нужно было столь срочно куда-то уезжать?»
Совсем недавно ты, Танечка, жаловалась на скучную жизнь и отсутствие приключений. Вот тебе, пожалуйста, тут как тут увлекательная поездка!
Сердце бешено колотится, но так бывает: нехорошее предчувствие. Наверное, никаких существенных результатов встреча с мадемуазель Королевой не принесет. «Пусть ваши планы соответствуют вашим возможностям».
Может, не ехать, остаться дома?
Чушь, чепуха! Хватит раздумывать; одеваться — и вперед. Сумку не забыть!
Удачи!
11 часов 33 минуты
…Весна, господа. Настоящая, яркая, не запыленная еще, свежая весна. Простор. Поля. Посмотрите направо, дорогие мои, — зелень, зелень… Озимые, наверное. А ветер — вы чувствуете, какой ветер? Аромат влажной земли, прохлада озера — вон того, дальнего, серо-синего… Да откройте же окно, господа! Неужели вам неприятен запах ветра?
Ах, вам неприятен сам ветер! А на запахи, говорите, наплевать? Фу, как грубо. Никакие вы не «господа», а самые что ни на есть заурядные «товарищи»…