Коллекционер
Шрифт:
– Я иду на прогулку.
– Потом прогуляемся вместе.
Он затащил ее в дом.
– Па! – позвал он, внося пакеты и ставя их на стол.
– Я хочу поговорить с тобой, Аштон. С глазу на глаз, – отозвался Спенс Арчер.
– Мы не одни. И до меня только сейчас дошло: хотя вы встречались, я не знакомил вас друг с другом. Лайла, это мой отец, Спенс Арчер. Па, это Лайла Эмерсон, женщина, которую я люблю. Вам обоим нужно привыкнуть к этому. Кто-нибудь хочет пива?
– Ты едва знаешь ее, – не скрывая протеста, начал Спенс.
– Нет,
Его тон, такой жесткий и ледяной, вызывал в ней дрожь. Она скорее встанет перед расстрельной командой, чем еще раз услышит этот тон.
– Ты предпочел верить, что она охотится за моими деньгами, – продолжал Аш, – что, конечно, дело твое, но абсолютно беспочвенное. И предпочел верить, что она жаждет заполучить славное имя Арчеров, что просто абсурдно. На самом же деле ей абсолютно наплевать. Мало того, в ее представлении все это работает против меня, что крайне раздражает. Но я работаю над этим, поскольку намерен провести с ней всю жизнь.
– Я никогда не говорила, что…
Он бросил на Лайлу колючий взгляд. Обжигающе холодный.
– Помолчи.
Когда чистый шок заставил ее захлопнуть рот, он повернулся к отцу.
– Она ничего не сделала, чтобы заслужить такое мнение и такое отношение к себе. Наоборот, тебе следует быть благодарным за то, что она предложила твоему сыну сострадание и великодушие, пока тот пытался осознать смерть другого твоего сына.
– Я пришел поговорить с тобой, Аштон. Не выслушивать лекции.
– Мой дом – мои правила, – обескураживающе просто ответил Аш. – Мои планы относительно Лайлы? Долгосрочные. В отличие от тебя это то, что я планирую сделать только однажды. Я был более осторожен, чем ты можешь подумать, потому что для меня второго брака быть не может. Лайла не сделала ничего такого, чтобы заслужить твое поведение по отношению к ней. Впрочем, это не что иное, как отражение твоего собственного опыта. Тебе нужно перестать пользоваться этим отражением, чтобы судить о моей жизни и выборе. Я люблю тебя. Но если ты не сможешь выказать Лайле хотя бы элементарную вежливость – те самые основные правила поведения, которых ты ожидаешь от меня, от всех остальных, – ты здесь нежеланный гость.
– Нет! Не делай этого!
Слезы, обжигающие глаза, возмутили ее не меньше, чем слова Аштона.
– Не говори так со своим отцом.
– Ты думала, что я не постою за тебя?
Жаркий гнев растопил холод.
– Или никому, кроме тебя, этого делать не позволено?
– Нет, дело не в… Аш, это твой отец. Пожалуйста, не говори таких слов. Так нехорошо. Мы с ним просто можем держаться подальше друг от друга. Не правда ли? – обратилась она к Спенсу. – Нельзя ли нам просто договориться избегать друг друга? Не могу, чтобы меня винили в распре и охлаждении между отцом и сыном.
– Ты ни в чем не виновата, и все в этой комнате это знают. Верно, отец?
– Пока я глава
– Если ты имеешь в виду финансовые интересы, делай, как считаешь нужным. Спорить не буду. Но это моя личная жизнь, и ты не имеешь права вмешиваться. Я никогда не вмешивался в твою.
– Хочешь наделать тех же ошибок, что и я?
– Не хочу. Почему, ты думаешь, я ждал? Но даже если и так, это будут мои ошибки. Лайла – не одна из них. Отступись. Можешь выпить пива, если хочешь.
Проницательный бизнесмен Спенс знал, когда сменить тему.
– Я хочу знать, почему ты полетел в Италию, чтобы повидать Джованни Басконе.
– Сложно объяснить. Но это имеет отношение к тому, что случилось с Оливером. Тебе ни к чему подробности, па. Не хотел же ты знать, почему Оливер растрачивал свой трастовый фонд на кокаин, таблетки и алкоголь.
Аш распознал горечь в своем голосе. Несправедливо. Он часто жалел, что знал подробности жизни Оливера.
– Помимо Оливера, – пробормотал он, – на семейном белье есть множество пятен. Нас слишком много, чтобы полностью оставаться незапятнанными. Я улаживаю, что могу. Когда могу. Жаль, что у меня не было возможности поговорить по душам с Оливером до того, как это случилось.
Спенс проглотил то, что, по мнению Лайлы, было смесью гордости и скорби.
– То, что случилось с Оливером, не твоя вина, – хрипло пробормотал он. – А его собственная и, возможно, частично моя.
– Теперь это уже не так важно.
– Позволь мне помочь в том, что ты пытаешься сделать. Позволь хотя бы это. Если отбросить наши разногласия, ты мой сын. Ради бога, Аштон! Не хочу потерять еще одного сына!
– Ты помог. Я воспользовался самолетом и твоим именем, чтобы добраться до Бастоне. Ты заранее сказал, что думаешь и что знаешь о нем. Это позволило мне попасть к нему в дом.
– Если он замешан в убийстве Оливера…
– Нет. Даю слово, что нет.
– Почему ты не скажешь ему? – вставила Лайла. – Оливер был его сыном. Несправедливо не рассказывать ему все, что ты знаешь, и отчасти по той причине, что зол на него из-за меня. Ты не прав, Аштон. Оба вы не правы, глупы и слишком упрямы, чтобы найти хоть какое-то взаимопонимание. Я иду наверх.
Аш хотел попросить ее остаться. Но промолчал: она и без того слишком долго вмешивалась в разговор.
– Она говорит то, что думает, – заметил Спенс.
– Почти всегда.
Аш понял, что ему все-таки придется делить свой кальцоне.
– Давай выпьем пива, и, если ты не ел, я поделюсь с тобой кальцоне. И поговорим.
Он поднялся наверх почти час спустя. Он знал женщин, как же не знать, при таком количестве любовниц и сестер, мачех и других женщин, бывших частью его жизни! Поэтому он знал, когда следует повременить.
Он положил ее сандвич на тарелку, рядом с полотняной салфеткой. Добавил бокал вина и положил на поднос цветок из букета, который она выбрала для гостиной.