Коллекционер
Шрифт:
– Я не требовал платы.
– А я так не могу. Так я чувствую себя лучше. Я делаю то же самое для Джули.
– Прекрасно.
Он подхватил ее, поднял и поставил на пол.
– Я еще не закончила.
– Ты мешаешь мне раздобыть кофе.
– О! Я уже выпила две чашки. Так что я несколько взбудоражена.
– В самом деле?
Он проверил уровень зерен в кофемашине и увидел, что она их и впрямь досыпала.
– Я не заметил.
– А кстати, ты не собирался выкрасить вон ту ванную? Я все думаю о прекрасных
Он продолжал молча смотреть на нее, пока машина молола и варила кофе. От «Хлещи!» – до покраски ванной. Надо же!
Почему кофе так долго варится?
– Сейчас середина ночи, а у тебя в голове покраска ванной… С чего бы?
– Стечение ряда причин. Я в основном закончила книгу, следующая работа начнется только почти через две недели, и я выпила две чашки кофе. И если я не займусь сейчас чем-нибудь более-менее продуктивным, то обуздать перевозбуждение мне будет еще труднее.
– А загрузка мозгов, как обхитрить наемного киллера и ее помешанного босса – не спасет?
Она старалась не думать об этом.
– Мои занятия помогают мне осознать тот факт, что я знаю убийцу достаточно хорошо, чтобы вмазать ей по физиономии. Это второй раз в жизни я ударила кого-то в лицо.
– А в первый? Кто это был?
– О, Трент Вэнс. Нам было по тринадцать. Я думала, он мне нравится, пока он не притиснул меня к дереву и не схватил за грудь. У меня, в общем, и грудей-то не было. Но все же… он только… Поэтому я ему врезала.
Аш позволил еще не одурманенному кофеином мозгу впитать картину.
– Удары в обоих случаях были абсолютно оправданны.
– Ты сказал это так, словно тоже бил людей по лицу. И все же согласна. Так или иначе, если я чем-то займу себя, то смогу ясно думать о том, что мы могли бы сделать, должны бы сделать или не должны.
– И покраска ванной нам в этом поможет?
– Возможно.
– Давай!
Он одним глотком опрокинул в себя кофе, поблагодарил бога.
– Правда?
– Ты будешь смотреть на нее и любоваться ею так же часто, как я, а возможно, и чаще, поскольку будешь жить здесь между работами.
– Я никогда не говорила, что буду…
– Сосредоточься на ванной, – перебил он ее. – И мы оба увидим, что чувствуем насчет этого.
– А в промежутке?
– А в промежутке, поскольку копы не дали нам никакой информации, я собираюсь связаться непосредственно с Вазиным.
– Непосредственно? Но как?
– Если мы собираемся плести настоящий разговор, я хочу настоящей еды.
Он открыл холодильник, посмотрел на скудное его содержимое. Заглянул в морозилку.
– У меня есть замороженные вафли.
– Продано. Он отшельник, и нам неведомо, где он сейчас живет. Что, если он в Люксембурге?
– Подчеркиваю, он не мой. Принадлежит семье.
– При таком богатстве он выстроит вокруг себя неприступные стены. Метафорически.
– Метафорические стены состоят обычно из людей: адвокатов, бухгалтеров, телохранителей. Люди убирают дома, готовят обеды. У него есть доктора. Он собирает предметы искусства, и об этом кто-то заботится. У него табун слуг.
– Включая личного киллера.
– Включая, – согласился Аш, сунув в тостер две вафли. – Для начала мне нужен один человек.
Ее сердце пропустило удар.
– Надеюсь, ты не думаешь задействовать его наемную убийцу.
– Она – самый прямой к нему путь. Но поскольку он, возможно, все еще в Италии, думаю, стоит начать с адвокатов. У него есть бизнес в Нью-Йорке, значит, и адвокаты есть.
Он порылся в шкафчике со свежезавинченной дверцей. Вынул сироп.
Лайла настороженно поглядывала на бутылку.
– Сколько он тут простоял?
– Это древесный сок, так что какая разница?
Вафли выскочили, он разложил их по тарелкам, полил сиропом и дал одну ей.
Она нахмурилась при виде недожаренной вафли, плававшей в луже сомнительного сиропа.
– У тебя всегда были кухарки, верно?
– Да. Я также знаю людей на Лонг-Айленде, у которых есть кухарки, так что ничего особенного.
Он схватил нож и вилку и, стоя у стойки, разрезал свою вафлю.
– Будет вполне естественно, если наши адвокаты свяжутся с его адвокатами. Сообщат, что я хочу поговорить. Потом посмотрим, что будет.
– Он не ожидает контакта. Это может его разозлить или заинтриговать. Возможно, и то, и другое.
– И то, и другое неплохо, – решил Аш. – И то, и другое лучше.
Сообразив, что ей нужно чем-то запить полусырую вафлю, она открыла холодильник.
– У тебя есть сок манго.
Любимый утренний сок!
Она вынула бутылку, встряхнула.
Он помнил, что она любит, а это для нее было более романтичным, чем розы и поэзия.
– Тебе тоже нужно бы выпить. Это полезно.
Он что-то пробурчал в ответ. Она вынула два стакана для сока.
– Кстати о Люксембурге: Вазин не захочет признать, что связан с убийством Оливера. Только полный псих мог бы признаться в таком.
– Он отшельник, нанимающий киллеров, чтобы заполучить предметы искусства, которые не может никому показать. Думаю, мы уже согласились, что он безумец.
– Согласен.
Она поставила перед ним стакан с соком.
– Но он мне нужен. Должен же он предложить мне продать яйцо. Мы не можем блефовать, утверждая, что имеем второе, потому что знаем – оно у него. Поэтому будем использовать то, что знаем наверняка. Иметь одно – огромный приз, большое достижение для собирателя.