Коллекция
Шрифт:
Я чувствовал себя удручающе неподготовленным к такой задаче.
Мне удалось спланировать и осуществить бухгалтерский переворот, потому что я имел дело с узкоспециализированными умами ориентированных на решение конкретных задач счетоводов, но идти против свободных, физически сильных людей из техобслуживания — совсем другое дело. Эти умы не были ограничены рамками своих должностных инструкций. Это были люди, привыкшие работать самостоятельно, привыкшие решать проблемы индивидуально. Я закрыл дверь, запер ее и подождал пять часов.
В борделе женщины
Волнения, охватившие мой отдел и меня, прокатились снизу доверху по всей цепочке управления. Комната отдыха была объявлена закрытой для нас, вход в нее охраняли люди из техобслуживания. Мы больше не могли вставать из-за стола и идти в ванную.
Это дело рук Майка.
Мы нашли Джона в разделителе-сортировщике.
Эла в формах раскладочного устройства.
Я даже не предполагал, что какая-либо из машин способна выполнять свои функции на чем-либо, кроме бумаги, но внизу под разделителем-сортировщиком, в стопке, которая была бы аккуратной, если бы не бесформенность тканей и текучесть крови, лежало тело Джона, аккуратно прирезанное по краям и разрезанное на стандартного размера квадраты.
Тело Эла было разделено на три слоя, и его части лежали в металлических, рядами расположенных, трехсторонних формах.
Валики были покрыты красной кровью с вкраплениями белой ткани.
Шел только четвертый день боевых действий, а мы уже потеряли двух наших лучших людей. Я не ожидал, что все станет настолько серьезно, и понимал, что этот просчет может стоить нам жизни.
Я провел утренний перерыв с Джерри и Дэвидом. Теперь мы разбились на группы, направляясь в комнату отдыха, вооруженные до зубов. Мы сели за стол, лицом к двери. Мы все трое знали, что должны быстро и жестко нанести ответный удар и, по крайней мере, заявить о себе нашими действиями, но мы были в неопределенности, как нам следует поступить. Джерри хотел устроить засаду сторожу, взять его. Он считал, что мы должны ампутировать руки, ноги и пенис и отправить их Майку по вакуумным трубам или по внутри офисной почте. Дэвид предложил испортить кофемашину, отравить резервную кофеварку и разослать записки во все отделы, кроме технического обслуживания, с сообщением о происходящем.
Я считал, что мы должны нанести удар по руководству, убить Майка, и оба быстро согласились, что так будет лучше.
Мы вернулись в наш отдел, опасаясь снайперов в коридоре, но что-то было не так. Я посмотрел сквозь компьютерный операционный зал и увидел что-то похожее на преломленный свет из-за угла коридора.
С места сражения.
Я ничего не сказал, просто втолкнул Джерри и Дэвида в наш отдел и приказал им закрыть и запереть дверь. Когда дверь закрылась, я продолжила свой путь по коридору, медленно крадучись по ковру. Я услышал щелканье калькуляторов, шелест бумаги. Я выглянула из-за угла.
Техобслуживание получило повышение в бухгалтерию.
Я недоверчиво уставился на внезапно заполнившийся отдел. Мы уничтожили
Майк, одетый в костюм-тройку финансового директора, улыбнулся мне из-за своего огромного стола.
— Увидимся в одиннадцатой главе, [21] — сказал он.
Я моргнул.
— Компания идет ко дну.
21
прим. переводчика: Глава Федерального закона США о банкротстве, которая устанавливает условия, при которых компания может объявить временное состояние банкротства.
Я попытался поговорить с генеральным директором, сказать ему, что ситуация вышла из-под контроля. Война больше не ограничивалась только внутренними сражениями; теперь один отдел настойчиво добивался и систематически работал в целях полного уничтожения корпорации.
Но секретарь отказался выслушать мою просьбу. Она вытащила из стола блок-схему иерархии корпорации, обвела красным кружком положение моего отдела и спокойно протянула мне листок.
— Генеральный директор никого не принимает.
На индексе Доу-Джонса новости отразились неоднозначно. Ходили слухи, что грядут перемены, но природа этих перемен была явно неизвестна посторонним, и мы закончили неделю в плюсах.
Джерри взял сторожа, переодетого бухгалтером, отрезал руки, ноги и гениталии, пометил их как основные фонды и вернул в кабинет финансового директора. Наверное, мне следовало наказать его за то, что он действовал без моего разрешения, но, по правде говоря, я был ему благодарен и повысил его до начальника подотдела.
Повесив скальп сторожа/бухгалтера над нашей дверью, хоть утром он и исчез, мы высказали свою точку зрения. Майк знал, что наш отдел нужно бояться.
Во второй половине дня под ковром в коридоре были установлены миниатюрные мины, а перед бухгалтерией — ворота под напряжением.
Показатели подтасовали.
Бюджеты урезали.
Прибыль корпорации резко упала, по крайней мере, на бумаге, и хотя в записке за запиской я пытался сказать генеральному директору, что эти цифры сфабрикованы Майком и им нельзя доверять, он предпочел проигнорировать меня и ввел программу жесткой экономии. Медицинские пособия были сокращены, стоматологические пособия ликвидированы, а несколько открытых вакансий остались незаполненными.
Бухгалтерия ввела новый, практически непонятный процесс подачи жалоб, и сразу же после этого зарплаты — все зарплаты по всей корпорации — были неправильно рассчитаны. Моя зарплата сократилась вдвое, и в соответствии с новыми правилами я не мог оспаривать эти цифры в течение как минимум шести месяцев.
Внизу моего чека вместо проштампованной подписи старого финансового директора красовалась карикатурная радужная печать ухмыляющегося уродливого лица Майка.
Я был в ярости, швырнул чек на стол и приказал Дэвиду взять заложника. Он кивнул и сказал: