Колодец
Шрифт:
Егорка рванулся из цепких объятий, но не тут-то было. Старуха держала крепко! Она уставила свой завораживающий взгляд в его глаза, и он почувство- вал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Тогда он попытался закричать и позвать на помощь, но из пересохшего горла вырвались только негромкие прерывающиеся звуки: "А-а-а! " и "Йа-йа-йа! "
В это время старая ведьма отпустила плечо и вцепилась в рубаху на груди подростка. Тот продолжал трепыхаться, всё ещё надеясь вырваться и закричать, но у него не хватало сил…
Вдруг
А старуха между тем продолжала меняться на глазах: её туловище выросло вширь и ввысь и потеряло человеческий облик. Мало того, оно начало обрастать звериной шерстью, которая попёрла отовсюду, даже из одежды! И голова старухи под платком тоже преобразилась в жуткую, чудовищную морду, наполовину обезьянью, наполовину — собачью! Даже в самых забойных американских "ужастиках" ему не доводилось видеть ничего подобного.
Пахнув в лицо подростка могильным смрадом, монстр платоядно клацнул кривыми жёлтыми клыками, с которых капала тянучая слизь. Потом, широко разинув длинную пасть с рядом острых зубов, он стал медленно подтаскивать к себе упирающегося Егорку.
От дикого страха и предчувствия неминуемоё жуткой смерти, сердце подростка не выдержало и взорвалось! Последнее, что увидел в своей короткой жизни Егорка, это как чудовище ловко наступило на зашипевшего в испуге и выгнувшего спину дугой кота, и безжалостно раздавило его, растерев, размазав по земле…
Монстр, удерживая обмякшее тело подростка на весу, нацелился клыками на его голо и уже собирался вонзить их, как вдруг до него дошло, что человеческая особь мертва! Он недоверчиво обнюхал лицо жертвы и убедившись, что дыхания нет и сердце не бьётся, пришёл в бешенство. Ему срочно требовалась
струя свежей, горячей крови ЖИВОГО! человека, а не ТРУПА!
В слепой ярости он с силой шмякнул безжизненное тело подростка о бревенчатую стену сарая и замолотил по груди кулаками. Затем, отпрыгнув на свободное пространство, расправил за спиной крылья и в два замаха умчался в ночное небо на поиски очередной жертвы.
Только под утро изуродованный труп Егорки обнаружила его стар-
шая сестра, которая в сопровождении очередного кавалера — студента из Москвы, гостившего у родной тётки — зашла за сарай, что бы спокойно покурить в укромном уголке да и, чего греха таить, нацеловаться вволю…
* * *
Зинка Белова, шестнадцатилетняя толстушка-хохотушка, выбежала из клуба еле сдерживая злые слёзы обиды. Только что она вдрызг разругалась со своим бой-френдом Борькой Маловым по кличке "Маля-Буля"!
…Прозвище пристало к нему ещё с детских лет, когда тот, будучи малышом, на вопрос взрослых: "Какой Боря, большой или маленький? " — громко вопил во всё горло: "Маля Буля! " — что на его языке означало: "Маленький Боря! "
Только вчера этот высокий, видный парень, весной вернувшийся
сегодня вечером, когда он заехал за ней на мотоцикле, что бы вместе отправиться в клуб на дискотеку, дыхнул на неё свежим перегаром. Не хотелось заводиться и ссориться и Зинка тогда промолчала, а зря!
Во время танцев, когда она заболталась с подругами, Маля-Буля, улучив момент, с двумя приятелями-алкашами выскользнул из клуба и юркнул за угол. Думал, она не заметит… Но Зинку не проведёшь, она видела всё!
Выждав пару минут, девушка оставила подруг и поспешила за клуб. Там росли густые кусты сирени и не в пример освещённому пятачку перед входом, было довольно темно. Что и говорить, лучшего места для сведения счётов между парнями не сыскать!
Однако темнота не помешала Зинке разглядеть то, чего она так опасалась увидеть: стоя под кустом в окружении приятелей, Маля-Буля, запрокинув голову, жадно глотал из горлышка бутылки дешёвое яблочное вино — в просторечье "бормотуху"!
Его острый кадык при этом судорожно дёргался вверх-вниз, а по подбородку катились крупные янтарные капли…
От этого зрелища Зинке стало до того противно и омерзительно, а главное — обидно за своего такого непутёвого кавалера, что она перестала сдерживаться и тут же, при приятелях, высказала ему всё, что о нём думала.
Но, к своему удивлению, вместо привычного: "Зин, прости! Последний раз!", она вдруг услышала в ответ злые, обидные слова: "А ты мне кто есть-то? Жена, что ли? Хочу — пью, хочу — нет, моё дело! И ты мне не указ… И вообще, достала уже со своими закидонами: то ей — не то, это ей — не это… Всё! Хватит! Надоело! Между нами всё кончено! Пош-ш-ла на…, дура! "
Зинку словно парализовало от его слов! В голове — шум, в глазах — туман! Она до того растерялась, что не нашлась что ответить. Онемевшие губы пытались выдавить хоть словечко, но ничего не получалось. Ей бы убежать, да сил не было, стояла как дура и лупилась на Малю-Булю.
А тот словно и впрямь навсегда вычеркнул её из своей жизни. Не обращая на бывшую подружку ни малейшего внимания, он допил вино, демонстративно помочился под куст и в обнимку с захмелевшими приятелями вернулся в клуб.
Зинке удалось совладать с собой только спустя пять минут после их ухода. Как во сне она вернулась в клуб, но лучше бы этого не делала. Здесь её ждал ещё один удар!
Диск-жокей Серёга-скрип-нога как раз объявил медленный танец и "вырубил" верхний свет. Теперь танц — поле освещалось только подсветкой цветомузыки. В этих-то скачущих и мерцающих радужных пятнах Зинка с горечью разглядела, что Маля-Буля танцует… с Рыжей Сонькой из Дубинино!
Он внаглую облапил своими лапищами её туго обтянутый джинсами зад и крепко прижал к себе, что-то шепча на ухо. А эта рыжая корова и обрадовалась: ишь как повисла на нём! Как последняя шалава!… Ишь, как липнет!