Колокола Бесетра
Шрифт:
Колет заметила на подоконнике трубку и пачку табака.
— Ты снова стал курить?
— Попробовал…
— Ну и какое ощущение?
— Странное…
— Ты уже начал делать упражнения для восстановления двигательных функций?
Оказывается, она в курсе. Впрочем, она занимается детьми с отклонениями в развитии, среди них могут быть и парализованные.
В конечном счете визит прошел хорошо. Разговор не оставил в нем ни малейшего следа. Колет просидела более четверти часа, но Могра уже начисто забыл, о чем они говорили. Но оба посматривали друг на друга
— Думаю, мне не следует засиживаться. Жена навещает тебя каждый день?
Не потому ли Колет все время оборачивалась на дверь? Боялась столкнуться лицом к лицу с Линой, с которой они незнакомы? Могра ответил вопросом на вопрос:
— Как поживает твоя мать?
— Судя по последним сведениям, неплохо. Я получила открытку из Ливана, где у них тоже были гастроли. Они с успехом объездили весь Ближний Восток.
К самому главному их разговор даже не приблизился. В конце концов Колет встала.
— Я зайду на будущей неделе, можно?
— Ну разумеется.
Она не поцеловала его, даже не пожала руку. Могра следил, как дочь идет к двери. Вернулась м-ль Бланш, но ненадолго: через несколько минут ее кто-то позвал. День женских визитов!
— Вас там спрашивает дама… Элен Порталь… Пригласить?
Почему бы и нет? Наверное, нужно уже начинать привыкать к приему посетителей. Она входит, улыбающаяся и хорошенькая: в свои сорок пять она выглядит привлекательнее, чем была в двадцать. Снимает перчатку и жмет ему руку.
— Здравствуйте, Рене.
В редакции она называет его шефом. Они давно уже не любовники. Элен вышла замуж за адвоката, гораздо моложе ее, в которого страстно влюблена.
— Имейте в виду: я пришла сюда с разрешения профессора Бессона.
На протяжении нескольких лет они проводили почти каждую ночь в самой что ни на есть интимной близости, но никогда не называли друг друга на «ты».
Это началось году в тридцать шестом, когда он вел парижскую страничку в газете — позже стал ее главным редактором, а после войны газета перестала существовать. Элен Порталь только что сдала экзамен на бакалавра. Она всегда сияла, не могла ни минуты посидеть спокойно, и ей можно было доверить любое интервью.
Мужчины-репортеры ей завидовали и обвиняли в том, что она, пользуясь своим обаянием, могла разговорить даже самых завзятых упрямцев.
Он влюбился в нее далеко не сразу, не сразу стал относиться к ней не просто как к коллеге и приятельнице. Однажды вечером, когда после напряженного дня в редакции они ужинали в каком-то ресторанчике, он вместо того чтобы, как обычно, распрощаться, пробормотал:
— Неужели снова расставаться?
— Это зависит от вас.
— То есть?
— От того, что у вас в голове. Если вы готовы не придавать этому значения и на следующее утро обо всем забыть, тогда можно и не расставаться. Ну а если нет, мой милый Рене…
Он занимал тогда квартиру на бульваре Бон-Нувель, у заставы Сен-Дени, это было его четвертое жилье в Париже. Элен вышла оттуда в восемь утра.
Она стала бывать там часто, поскольку ее условие было соблюдено и связь ни
Война их сблизила еще сильнее, так как вместе с несколькими сотрудниками они уехали сперва в Клермон-Ферран, а потом в Лион. Жили беспокойно и тесно.
Квартир не хватало, и какое-то время Элен жила вместе с ним. По матери она была еврейкой, и он за нее тревожился.
— Что мешает вам выйти за меня замуж?
— Ничто не мешает, Рене… Просто, если я когда-нибудь и выйду замуж…
Она не договорила, боясь его обидеть. Но он понял: «Я вас не люблю».
Так оно и было. Слишком хорошо она его знала. Даже у самых знаменитых или высокопоставленных людей она всегда умеет найти слабую струнку, благодаря чему и славится как грозная журналистка.
Интересно, в каком свете Элен его видит? Она согласилась разделить с ним постель, но не жизнь. Когда Могра продвинулся по служебной лестнице вверх, она стала вместо него вести парижскую страничку, а после освобождения последовала за ним в новую газету, которую ему поручили создать.
А через несколько месяцев Элен влюбилась. Об этом было известно всем вокруг, однако никто не знал, в кого. Могра тоже заметил, что она изменилась: стала нервной, агрессивной, часто разражалась рыданиями.
Потом, никого не предупредив, на месяц исчезла, и многие ее дела так и остались незаконченными.
Позже стало известно, что она уехала в маленькую деревушку в департаменте Морбиан, надеясь, что ей удастся там обо всем позабыть. Человек, в которого она влюбилась, был на десять лет ее моложе и даже не помышлял о женитьбе.
Однако через какое-то время он передумал и отыскал Элен: преображенная, она появилась в редакции, а через несколько недель сыграли свадьбу…
— Наверное, нет нужды вам говорить, что бедняга Колер растерян, словно пес, потерявший хозяина. Он утверждает, что вы не желаете его видеть и даже говорить с ним по телефону.
Она никогда ничего не вымучивает. И говорит весело только потому, что у нее веселый характер.
— Я все же рискнула прийти сюда и найти дорогу в этом сооружении, где можно заблудиться или встретиться с каким-нибудь призраком. Будет очень жаль, если вы выставите меня за дверь… Я не спрашиваю, как вы себя чувствуете, я знаю это от Бессона. На него сейчас в Париже огромный спрос: каждый хочет знать, что с вами, а Бессон — главный источник новостей о вас. Ну и как?
Она смотрит прямо ему в глаза, словно желая убедиться, что он не сломался.
— Настроение неважное, а?
— Я не скучаю.
— Речь не о том, скучаете вы или нет. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. А как Лина?
— В субботу поехала к Мари-Анн, простудилась и слегла.
Ей известны все тонкости отношений между Рене и его женой.
— Она приходила?
— Два раза.
— Вам не нравится, когда вас навещают?
— Не нравится.
— И что я вас навестила, вам тоже не нравится? Не стесняйтесь. Я уже достаточно взрослая, чтобы стерпеть.