Колокола Киртана

Лэрд Дж.

– Где Сиркул?
– спросил Блейд, рассматривая противников. Оба невысокие, жилистые, поджарые, в меховых колпаках и куртках из козлиных шкур; их топорики висели на петлях, переброшенных через плечо.
– Где Касс Сиркул, капитан Святой Стражи?
– повторил он, поднимая арбалет.

Они молчали. Они боялись его, но страх перед Вечным Огнем был сильнее: Блейд мог уничтожить их тела, Огонь - души.

Ладно, попробуем иначе, решил он.

– Сиркул говорил вам, на кого идет охота?

– На чужака, совершившего святотатство, - пробормотал воин справа; губы его тряслись.

–

Он вам не все сказал. Я - чужак в Киртане и в вашем мире, это правда, но пришел я из Бездны. Я - демон.

Лица горцев помертвели. Конечно, демон! Только демон способен уничтожить десятерых воинов, умелых и полных сил, не получив не царапины!

Обождав с минуту для пущего эффекта, Блейд продолжал:

– Вы знаете, что я могу сделать с вами?
– он снова выдержал паузу. Отправить на самое дно Бездны. Туда, где ваши души будут страдать неисчислимое множество лет в ожидании, пока Первородное Пламя пожрет их. Вы будете гореть в огне... гореть вечно, не сгорая... и с каждым мигом ваши мучения будут становиться все страшнее...

Они упали на колени, в ужасе закрыв лица ладонями. Да, бедные варвары и в самом деле оказались очень религиозны! В этом была из сила - и слабость.

Блейд шагнул к правому, к тому, который стрелял в него, и потряс воина за плечо.

– Мне нужен Сиркул! Где он? Говори! Или ты хочешь вечно мучиться в Бездне?

– Господин ушел на юг, к Итору...
– прошептал горец.
– Точно не знаю куда... С ним много людей...

Значит, эта застава - не последняя, понял Блейд. Удастся ли обойти остальные?

– Вас должны сменить?
– спросил он.
– Кто? Когда?

– Нет. Нам приказано сторожить перевал десять дней... если только господин не придет раньше... или не пришлет гонца.

– Хорошо, - Блейд кивнул, неторопливо вытягивая меч. Больше эти дикари ничего не знали. Он не мог подарить им жизнь - да и вряд ли они приняли бы милость от демона. Скривившись, он ударил - раз, второй. Потом собрал свои стрелы, оттащил трупы подальше от тропы - чтобы Аста не напугалась, и поглядел на солнце. До заката было еще с полчаса.

Итак, поле боя осталось за ним. Сунув арбалет под мышку, странник направился вниз, туда, где оставил Асту, но вдруг стукнув себя ладонью по лбу, свернул к груде мертвых тел, сваленных меж камней. Он подобрал длинную горскую стрелу, переломил древко, вымазал его кровью и сунул в колчан.

Они с Лейтоном не договаривались о конкретном знаке опасности. При случае он мог послать записку - так, как сделал это в Таллахе; однако не всегда хватит времени что-то написать. И прочитать! Сломанная стрела или ветка, нож с окровавленным лезвием являлись более приемлемым сигналом: получив его, Лейтон отреагирует моментально. Приемный бокс Малыша Тила, обширный длинный зал с бетонными стенами, в торцах которого были установлены телепортационные пластины, находился под постоянным наблюдением телекамер, связанных с компьютером. Блейд знал, что даже песчинка, возникшая под ярким светом мощных бестеневых ламп, будет тут же зафиксирована, тревожный звонок поднимет на ноги всю лейтоновскую команду, и спустя минуту или полторы его вернут. В основном это время уходило на оценку переданного

объекта - посылка или сигнал тревоги, - которая производилась самим Лейтоном или его ассистентами; компьютер работал неизмеримо быстрее и мог выдернуть странника обратно за доли секунды. Правда, Блейду эти ничтожные мгновения в момент переноса представлялись веками.

Он нашел Асту там же, оставил час назад. Она тихонько посапывала, свернувшись калачиком, укрытая не только плащом, но и густыми вечерними тенями, что тянулись от камней и западной стены ущелья. Блейд постоял с минуту, глядя на каштановые локоны, полуоткрытый рот с пересохшими губами и голубую жилку, едва заметно дрожавшую у нее на виске. Ради этой девочки он переправил в Бездну уже два десятка человек - считая с "железными горшками", пустившимися за ними в погоню в предгорьях. Впрочем, дочь Ричарда Блейда стоила того; цена чужой крови, которой он расплачивался за нее с Вечным Огнем, не казалась страннику чрезмерно высокой.

Он похлопал девушку по плечу.

– Что?..
– встревоженно начала она, но вдруг осеклась, заметив кровавые пятна на его куртке.
– Куда ты ходил, Ричар? Ты ранен?!

– Демоны неуязвимы, детка. Это чужая кровь.

– Людей Сиркула?

Он кивнул.

– Да. Тех, что поджидали нас вверху.

Аста вскочила на ноги и пошатнулась. Блейд поддержал ее.

– Сколько у нас времени? Они идут за тобой?
– Девушка начала поспешно сворачивать плащ.

– Они лежат. А мы - мы съедим их ужин, погреемся у их костра и переночуем в их хижине.

Выпрямившись, Аста прижала руки к груди; Блейд заметил, что пальцы ее дрожат.

– Ты... ты убил их?

– Разумеется.

– И Сиркула?

– Нет. Его там не было. Одни горцы, несчастные дикари, которых он пустил по нашим следам.

– О, Вечный Огонь! Столько смертей и крови... ради меня... Сумею ли я замолить этот грех?

– Сумеешь, - Блейд подтолкнул ее к тропинке.
– У женщин это получается гораздо лучше, чем у мужчин.

– Почему?
– в наступающих сумерках ее огромные глаза казались темными.

– Потому что женщины рожают детей, глупышка. Мужчины уничтожают, женщины создают... как правило, так...
– Они уже шли по тропе к перевалу.
– Вот почему убить женщину гораздо больший грех, ведь она могла бы дать жизнь целому роду. Смерть женщины - смерть множества ее потомков, понимаешь? Разве в святых книгах Киртана об этом не сказано?

Она покачала головкой.

– Нет.

– О чем же там говорится?

– Женщина должна услаждать жизнь мужчины... покорствовать его желаниям... вести дом... молиться...

– Все это ложь!
– Блейд обошел девушку справа, стараясь заслонить груду трупов в двадцати шагах от тропы. Впрочем, в сумерках она походила на большой округлый валун, застывший в каменной неподвижности.
– Вечный Огонь породил мир - подобно тому, как женщина рождает дитя; разве он хочет, чтобы женщина в этом мире была игрушкой мужчины?

– Ты говоришь странное, - Аста задумчиво теребила локон, выбившийся из косы.
– В наших книгах написано иначе.

– Потому что их писали люди, а не Бог, девочка.