Колокольня Кваренги: рассказы

Шаргородские Александр и Лев

— Ты собралась в Америку, мишуге, — сказала бабушка, — ты же даже не знаешь американского!

— Я не знаю?! А «плиз»?!

— Вус?

— Плиз?

— Что это, «плиз»?

— Я не знаю, но ты говоришь «плиз» — и перед тобой раскрываются все двери! Во-первых, я знаю «плиз». И, во-вторых, — кто в Америке говорит по-американски? Президент?!! Так я не собираюсь им становиться. Но нормальные люди говорят по-еврейски — в магазинах, лавках, на базаре.

—

И где ты там будешь жить, швестерке?

— В Нью-Йорке.

— У тебя ж там нет хаты.

— Какая хата? Я буду жить в билдинге.

— В билдинге? Что это за штука, билдинг?

— Билдинг — это хата, которую не поджигают! Мне надоело жить в хате, которую каждый год жгут и каждые полгода грабят! Я уже три года хочу жить в билдинге! Я хочу пожить на земле, которую не поливают нашей кровью.

— Ты всегда была мечтательницей, — протянул дед и погладил куру, — спасибо тебе за подарок!

— Я ее не дарю, — сказала Бася, — я вам дарю яйца. Куру вы мне вернете.

— Как мы тебе ее вернем, швестерке?

— Привезете в Америку.

— Ты хочешь, чтобы мы специально поехали в Америку отвозить тебе куру?

— Вы приедете в Америку и так.

— С чего ты взяла?

— Все евреи приедут в Америку, — сказала Бася. — Все евреи будут жить в билдингах.

Она обняла деда, бабушку, куру.

— Ну, я пошла.

— Куда?

— В Одессу, на пароход…

Так в хате впервые появилась живая кура. Ей отвели отдельную комнату. В угол, где она сидела, бабушка положила вышитую салфетку.

На следующее утро дед встал веселый и после молитвы направился в комнату куры. Та важно сидела в углу.

— Два яйца, пожалуйста, — сказал дед.

Кура не реагировала.

— Что ты с еврейской курой говоришь по-русски, — заметила бабушка и ласково проговорила, — цвей эйер, — и почему-то добавила, — плиз.

Кура не повела и головой.

— Мы не в Америке, — сказал дед. — «Плиз» открывает все в Америке. И потом, почему мы решили, что она должна поднести нам завтрак? А может, это обед?..

Они сели во дворе на солнце и стали ждать обеда.

— Я приготовлю яйца вкрутую, — мечтательно сказала бабушка.

— Ты как хочешь, — возразил дед, — а я выпью свое сырым. В сыром больше силы. Шаляпин пил сырые.

— Шаляпин — певец, — заметила бабушка, — великий певец.

— А, может, я хочу тебе спеть? — сказал дедушка. Он огладил бороду:

Ба мир биз ду шейн Ба мир биз ду…

Он

пел минут пять.

— А, как? Это без яйца. А что будет с яйцом?!..

Обед кура тоже не поднесла.

— Что можно было ожидать от твоей сестры, — ехидно заметила бабушка, — «кулак антисемита»!! Что можно ожидать от человека, который на свадьбу дарит телегу?!

— Чем тебя не устраивала телега? — спросил дед.

— А тем, что у нас тогда не было коня! А мой брат, между прочим, подарил нам коня.

— Когда уже не было телеги, — сказал дед. — Есть волосы — нет расчески, есть расческа…

— Нету яиц! — закончила бабушка.

Дед долго молчал. Гладил бороду. Щурился на солнце.

— Куриные мозги, — наконец сказал он.

— Что? — спросила бабушка.

— Мы идиоты, — сказал дед, — глупее куры. Сегодня же суббота, Неся. Мы забыли, а она — помнит. Кура снесет нам яйца к царице-субботе.

Как только взойдет луна, она озарит своим загадочным светом угол, и ты увидишь два яйца, необыкновенных, как жизнь еврея.

Взошла луна. Она светила мертвым светом с черного неба — угол был пуст. Курица спала, удобно устроившись на дедушкиной подушке.

— Возможно, в субботу нельзя нести яйца? — предположила бабушка.

— В Торе об этом ничего нет, — заметил дед.

Он разлил остатки бессарабского вина и произнес над ним субботнее благословение. Потом он произнес молитву над зерном, поскольку булки не было, сказал «Аминь», и они молча жевали эту нехитрую пищу.

Яиц не было и на следующий день, и на второй, и на третий…

— Ну, что ж, — сказала бабушка, — если ты не хочешь, чтоб мы съели твои яйца — мы съедим тебя.

— Как мы можем ее съесть, — спросил дед, — когда мы должны отвезти ее в Америку, моей сестре?

— Если мы ее не съедим, — заметила бабушка, — некому ее будет отвозить в Америку. Мне кажется, что брат важнее, чем кура. Даже для твоей сестры.

— То есть, ты хочешь ее зарубить?!

— Я хочу есть! Почему, когда такой аппетит — нечего жрать?

— Закон шевелюры, — пояснил дедушка.

— Я бы с удовольствием съела отварной кусочек.

— А я б жареный.

— Хорошо, жареный — так жареный, — согласилась бабушка, — и еще я тебе начиню шейку — луком, шкварками и мукой.

— Побольше лука, — попросил дедушка, — а из ножек сделай студень с чесночком и хреном. Ты еще помнишь, как он делается?

— А как же! Я ж его делала на нашу свадьбу. И редьку с медом.