Коломна
Шрифт:
– Хороша! Бабка Меклемея делала?
– Ха! Меклемея? Сам, – радостно признался десятник.
Вот тут Ратибор по-настоящему удивился, не поверил даже:
– Сам?!
– Тут вот, за болотами, и ставлю, – кратко объяснил Сгон. – Вот и хожу.
Да-а-а… Ближе места, конечно же, не нашел, бражник хренов! Впрочем, не так уж тут и далеко – вон она, звонница, а до Маринкиной башни так и вообще – рукой подать. Другое дело – трясина кругом, болотина.
Хорошая бражка оказалась у Сгона – забористая, пахучая, крепкая. Вскоре и Ратибор разговорился,
– Жаль, что она мне – сестра. То есть, не жаль, конечно… но у семеновских таких красавиц нет. Кстати, ты с ней… я же вижу… да все знают. И правильно! Давай-ка еще по глотку.
– Понимаешь, я же по крови – чужой, не пятницкий, – выпив, азартно промолвил Рат. – И Ясна мне – не сестра. Не сестра, а любимая – я воеводу просил, чтоб поговорил с волхвами, чтоб разрешили нам свадьбу сыграть.
– Да-а-а… И я б на вашей свадьбе погулял с удовольствием, – десятник пригладил волосы и озабоченно улыбнулся. – Только вряд ли волхвы вам навстречу пойдут. Хотя и я тоже буду их уговаривать, не сомневайся. А только вряд ли.
– Да почему же вряд ли-то? – обиженно возмутился Ратибор. – Что волхвы – не люди?
– Не люди! – скуластое лицо Сгона неожиданно заострилось и потемнело… или это просто солнышко зашло за тучу?
– Не обычные люди, я хотел сказать. Обслуга нашего славного божества. А Великий Био – об этом все знают – никогда не нарушит традиций. Не-ет, Великий Био не разрешит никогда…
Рат взволнованно соскочил с камня:
– Кто не разрешит? Выживший из ума робот?! Да у него и мозгов-то почти не осталось… если и были, это же не человек, и не бог, а просто машина! Случайно забредшая в наши края боевая машина смерти! Мне мать как-то рассказывала…
– Я тоже знаю, кто такой Великий Био, – с улыбкой перебил Сгон. – Да ты садись, друг. Выпей! Выпей и послушай меня… Хочу, чтоб ты знал: многие наши парни, в том числе и молодые жрецы, очень недовольны таким кровожадным богом… многие догадываются, что это никакой не бог, но молчат, пока молчат… еще не пришло время. Однако, недовольных с каждым днем все больше и больше. Сам подумай, как древняя машина смерти может вершить людские дела? Вот и твоя свадьба… Нет, что ты, пока жив Великий Био – никогда! Знаешь, скажу тебе по секрету, многие даже хотели его убить, что уж совсем невозможно.
– Возможно, – Ратибор сжал кулаки. – И я даже знаю – как. Там бронестекло, заслонка… Впрочем, нашим оружием все равно – никак.
– А не нашим? – Сгон заглянул парню в глаза. – Довоенным… Или прожженным… или тем, что продают иногда маркитанты?
– Тем – можно, – хмыкнув, Рат вздохнул и глянул на небо. – Пора уже, верно, и домой. Время.
Словно в ответ на его слова, с Грановитой башни ударил колокол. Ударил девять раз, отбив по хронометру ровно девять часов утра. Тризна была назначена в полдень.
Рат перехватил
– Пошли к «блюдечку», милая. У меня кое-что для тебя есть.
Девушка обрадовалась, карие глаза ее засверкали:
– И что ж это такое может быть?
– То, что обещал. Ну, пошли. Пошли же!
Взявшись за руки, они побежали к старинному скверу вдвоем, не обращая внимания на взгляды остальных девчонок. Лишь кое-кто посматривал на влюбленную пару с завистью, большинство же – с сочувствием, понимая: счастью этих двоих не быть никогда! По законам башен, по велению Великого Био, Ратибор с Ясной – брат и сестра. Пятницкие! Из одного рода! Какая тут свадьба?!
Так считали все. А вот Ратибор еще на что-то надеялся… и заразил своей надеждою Ясну.
Они уселись на бревно, под сиренью, долго целовались, а потом Рат вытащил из брошенного под ноги мешка вырезанные из коры березы-мутанта дощечки, в которых уже успел проделать дырочки – для ниток, чтоб переплести.
И снова поцелуй – долгий-долгий, до дрожи… И сладкий шепот Рата:
– Как здорово, что ты у меня есть! Без тебя бы…
– Что – без меня? – Ясна озорно улыбнулась, на щечках ее заиграли лукавые ямочки.
– Без тебя нет ничего, – юноша взял в руки теплые ладони возлюбленной. – Нет ни солнца, ни неба, ни питья, ни пищи, нет ничего вокруг – вообще нет жизни! Ничего, милая. Верь – скоро, уже очень скоро, мы будем вместе!
– Ты думаешь, нам позволят?
– Позволят. Добьюсь! – упрямо набычившись, молодой человек сжал кулаки. – Мы обязательно будем счастливы, милая Ясна. И – только вместе.
Ласковое солнышко освещало влюбленных, припекало, даря последнее осеннее тепло.
– Жарко…
Ясна сняла телогрею, оставшись в льняном платье с короткими рукавами. На сгибе локтя возлюбленной Ратибор вдруг заметил растекающийся желтовато-синий синяк.
– Ушиблась? Или обидел кто?
– Жрецы, – девушка испуганно оглянулась по сторонам.
– Жрецы?!!
– Понимаешь, меня вместе с другими нашими девами с утра водили в Грановитую башню. Сегодня же тризна, и мы отдали божеству свою кровь. Да-да, кровь! Нам проткнули вены иголкой, и потом набрали… в такие священные стеклянные трубочки, верно, купленные у маркитантов. Кровь – это ведь хорошая жертва, верно? Великий Био будет нами доволен, ведь так?
– Так, – отрывисто кивнул молодой человек.
Просто не хотел обижать любимую, а так… Уж про Великого Био он ей бы сказа-а-ал!
В то самое время, когда влюбленные болтали средь облетевших сиреневых кустов, в подвалах Грановитой башни, называемых священным старинным словом – «лаборатория», – вовсю кипела работа. В подвале постоянно топилась печь, и полуголые, потные от жары, жрецы по руководством великого волхва Владислава возились с какими-то тарелочками и стеклянными пробирками с только что взятой у пятницких девушек кровью. Кровь семеновских проверили еще вчера – и результат почему-то огорчил великого жреца, хотя, казалось бы – какая разница божеству? Кровь и кровь – разве для жертвы она должна быть какой-то особой?