Колония "Дельфин"
Шрифт:
– Ты думаешь, Рут хочет этого? – спросила я сквозь слезы. – Хочет ли она домой? Я так не думаю. Ей нужна помощь. Уверена, она будет счастлива, окажись в доме престарелых.
Лилия оглянулась по сторонам, убедившись, что нас никто не подслушивает.
– Мы разберёмся с этим, - пообещала она. – Я разберусь. Тебе не стоит переживать. И я очень прошу тебя, не наделай глупостей, Соня. Они так и ждут, когда ты оступишься.
«Не
Я лежала на кровати уже около часу, якобы восстанавливаясь после ожоговой процедуры. Лилия оставила меня, объяснив, что Рут нуждаешься в большей помощи. Это было правильно. Такому человеку как она, требуется постоянный присмотр и пока Лилия находиться рядом, ей по крайней мере, ничего не грозит. И Ева будет всегда на виду.
Как можно, не наделать глупостей, когда все, что тебя окружает выходит за рамки морали? Мне хочется обмотаться гранатами и взорвать это место к чертям! Расстрелять Германа и подвесить его бездыханное вместе с Котовыми на воротах! Закопать по горло Гошу и Рину, я медленно поливать их головы кислотой! Ух, тогда бы я повеселилась на славу. И при всём при этом, я бы не испытывала ни капли сострадания.
Посмотрев на соседнюю кровать. Я вспомнила наше знакомство с Саввой. Господи, как мне его не хватает. Теперь, я даже надеяться не могу, что меня кто-то спасёт или выручит. Мой герой, отправился спасать мир за изгородью. Или же наоборот, вернулся, чтобы навредить. Он не опасен. Он добрый, я знаю. Как и большинство ребят здесь. Коварные обстоятельства, заставили нас всех встретиться и познакомиться. Сомневаюсь, что Аля будет душить пушистых кошек, когда выйдет отсюда, а Глеб хоть когда-нибудь решиться на аферу. Но, как не близка была наша свобода, фактом остаётся то, что это место меняет нас. Делает злее. Разве я до этого, могла позволить себе мысли, о расстреле людей? Конечно, нет. Я становлюсь настоящей убийцей, по крайней мере, думаю об этом.
Меня сильно расстраивает то обстоятельство, что в итоге, все люди, с которыми я дружу, покинут колонию, а я останусь до конца. Мне придётся пережить этот срок, оставшись только с Котовыми. Уверена, они устроят мне хорошее шоу перед финалом. Но я буду начеку. Я буду готова дать отпор, но пока совершенно не хочу об этом думать.
Я сильная. Я справлюсь. Даже Савва так считает, и я его не подведу.
На лице заиграла улыбка, когда я представила, что Котовы превращаются в жалких букашек, а я становлюсь огромным тапком и размазываю их по кафельной плитке. Но какими сладостными не были эти мысли, горький комок, засевший в груди, был намного больше.
Может, в чём-то Герман был прав. Я расстроена и переживаю, но это не связанно с вырванными листами из его дневника. Абсолютно не так. Это что-то другое. Даже не печаль по другу, не жалость к себе, из-за того, что Марат меня обидел, не переживание за бабушку Рут… Но что же это? Такое волнительное и схожее с панической атакой чувство. Вроде бы, все самое ужасное на сегодняшний день уже произошло, но на сердце, свернувшись в калачик, ядовитой змеей грелось предчувствие чего-то плохого.
Я
Чтобы немного отвлечься, я подошла к зеркалу, висевшему на стене, перед входом в кабинет Лили.
Герман определенно был прав. Мое лицо оставляет желать лучшего. И это не из-за нездорового вида кожи, не из-за волос, которые похожи на воронье гнездо, не из-за мешков под глазами, цвету которым позавидовал бы самый искушённый художник, все дело в глазах, они пусты. Они просто потухли. Я больше не вижу в них жизни. Хотя раньше, они блестели азартом, светились от счастья и мечтали о лучезарном будущем. Сейчас все не так. Я выгляжу, мягко сказать: хреново. И как у Али с Волковой, получается выглядеть нормально, независимо от условий?
Ах да, у них же нет столь привередливых «стилистов», которыми обзавелась я. Котовы любят извращаться только над моей внешностью, и экспериментируют только на мне.
Я вздрогнула, потому что дверь лазарета с силой распахнулась. Комнату наполнил холодный поток воздуха и в вечерних сумерках, я не сразу поняла, кто передо мной стоит. Только когда темный силуэт приблизился на пару метром, мне удалось распознать в нем Германа. Что ему от меня нужно?
– Давай присядем, София, - он жестом указал на кровать, но сам оставался стоять на месте. – Нам нужно серьезно поговорить.
Ну что опять, а?
Я послушно села на край кровати, в страхе поджав трясущиеся коленки. Я никогда не ждала, что лицо Германа озариться улыбкой и когда-то начнёт располагать к себе, но сейчас оно было особенно зловещим. Холодным и спокойным, от чего по затылку пробежала волна колючих мурашек.
– У меня для тебя, плохая весть, - сказал он ноткой удовольствия в голосе, достав из кармана странный документ, напоминающий сертификат. – Прощу тебя, отнестись к этому по-взрослому и не впадать в депрессию.
Взяв листок в руки, я скоропостижно, слишком рано, пришла к леденящему душу выводу – это как-то связанно с Саввой. Они не отвезли его домой, и случилось страшное.
Мои губы затряслись, пока я всматривалась в знакомые буквы, через плотную пелену надвигающихся слез. Моя интуиция меня не подводила. Вот, что чувствовало мое нутро.
Это было свидетельство о смерти.
Узнав, кому оно принадлежит, я задохнулась. Нет, этого не может быть. Нет, нет, нет.