Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году

Гланц Дэвид

Пограничные войска и войска. НКВД

Основные пограничные силы накануне войны были сведены в 49 погранотрядов, находящихся вдоль границы и охраняющих рубежи Советского Союза. Каждый из этих погранотрядов включал 4 линейных пограничных аванпоста (заставы) — три с 42–64 пограничниками и резервная застава с 42 пограничниками, а также маневренную группу (от трех до пяти застав по 50 пограничников в каждой) и училища НКО с 70-100 курсантами. В каждом погранотряде имелось от 1400 до 2000 бойцов, 20–30 50-мм минометов, 80-122 пистолетов-пулеметов, 48–60 станковых пулеметов «Максим», 25–30 автомашин, 200–300 лошадей и 120–160 собак. [361]

361

Ramanichev, 102–103, со ссылкой на Центральный архив пограничных войск, ф. 16, оп. 226, ед. хр., 264, л. 70–81. Далее цитируется как ЦАПО.

Пограничные

силы представляли собой легкие охранные войсками, предназначенные для патрулирования границы, задержания нарушителей, противодействия разведывательным и диверсионным акциям противника и создания некоторого препятствия для действий вражеских войск. Они ни при каких обстоятельствах не оснащались и не обучались, чтобы вести бои с боевыми соединениями регулярных вооруженных сил.

Еще одна первоочередная задача войск НКВД и пограничных войск в мирное время, которая продолжалась и во время войны состояла в поставке и обеспечении охраны советской системы исправительно-трудовых лагерей (ГУЛагов). В случае войны их инструкции предписывали им либо вывезти заключенных, либо ликвидировать их. Есть все указания на то, что когда войска НКВД призывали на фронт, они делали последнее. [362]

362

Так в тексте. Последнее утверждение остается целиком на совести автора и неуказанных источников, которыми он пользовался. Пограничные войска не имели никакого отношения к конвойным войскам за исключением подчиненности одному наркомату. (Прим. ред.).

Перед началом войны войска НКВД насчитывали 171 900 военнослужащих. Этим силам перед войной уделялось первостепенное внимание, поэтому они в целом были хорошо подготовлены к выполнению порученных им задач. Однако после стремительного развала обороны Красной Армии от них потребовалось большее, нежели обычная охрана лагерей и обеспечение внутренней безопасности. По существу, войска НКВД часто действовали как боевые соединения, вдобавок высокие потери среди стрелковых частей вынуждали использовать вместе с ними многих-бойцов НКВД (см. главу 8).

Внезапность немецкого нападения нарушила запланированную мобилизацию в силы НКВД. Как утверждалось в боевом донесении подполковника Головко, командующего 22-й моторизованной дивизией НКВД:

«В соответствии с мобилизационным планом была создана 22-я мотострелковая дивизия НКВД состоящая из 1-го, 3-го и 5-го мотострелковых полков. Однако, поскольку 1-й и 3-й полки были уже втянуты в боевые действия в Литве, установить с ними связь было уже невозможно, а положение требовало срочной боеготовности для отпора фашистской регулярной армии, я включил в состав 22-й мотострелковой дивизии 83-й железнодорожный полк, 5-й мотострелковый полк НКВД и 155-й конвойный батальон и организовал полк красногвардейцев из батальонов рижских рабочих. Таким образом, 22-я дивизия НКВД фактически состояла из трех полков и отдельного батальона». [363]

363

«Из описания боевых действий 22 мотострелковой дивизии войск НКВД в Прибалтике с 22 июня по 13 июля 1941 г.» в сборнике: Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Москва: Юридическая литература, 1975, 39. Далее цитируется как «Внутренние войска»

После 30 июня 22-я мотострелковая дивизия была вынуждена действовать в составе 10-го стрелкового корпуса 8-й армии; однако у нее не было ни своей артиллерии, ни саперов, ни материально-технического снабжения. Обзор небольшого числа доступных документов НКВД указывает, что некоторые соединения испытывали существенную нехватку снаряжения. Например, журнал боевых действий 2-й дивизии НКВД (охрана железных дорог), подчиненной Северо-Западному фронту, сообщал 2 июля, что хотя «оружие и боеприпасы поставлены полностью», у 109-го полка данного соединения «отсутствовали 250 комплектов обмундирования и 900 котелков» [364] .

364

«Из журнала боевых действий 2 дивизии войск НКВД с 1 по 10 июля 1941 г.», в сборнике «Внутренние войска», 43.

Последующее донесение из того же полка указывало, что на 30 июля «полк состоял из трех рот по 67 бойцов, резервной роты численностью в 52 бойца и других подразделений общей численностью в 280 бойцов, при трех станковых пулеметах на полк общей численностью в 399 бойцов». [365] Из-за такой слабости его включили в 320-й стрелковый полк Красной Армии. Фактически, хотя мобилизация в НКВД шла в ускоренном темпе, большая часть войск НКВД в западных военных округах вскоре оказалась переподчинена полевому командованию Красной Армии. Войска НКВД в целом оказались

хорошо подготовленными для выполнения задач военного времени, а процесс мобилизации в НКВД, похоже, шел успешно, однако части НКВД не были ни оснащены, ни обучены для участия в полевом бою в качестве стрелковых частей. В результате, судя по всему, они понесли тяжелые потери.

365

«Из описания боевых действий гарнизонов и подразделений 109 полка войск НКВД по охране железнодорожных сооружений при отходе с территории Эстонии с 7 июля по 29 августа 1941 г.» // Внутренние войска, 46.

Службы тыла

В мирное время Красная Армия держала все части и учреждения службы тыла в структуре своих боевых сил на резко сокращенном уровне — как по личному составу, так и по оснащению. Служб тыла армий и фронтов вообще не существовало. Было лишь несколько отдельных госпиталей, ремонтных баз и складов для снабжения войск мирного времени; им предназначалось послужить основой для последующей мобилизации.

Мобилизационный план (МП-41) требовал мобилизовать дивизиям в 3 дня, а армиям за 7 дней после начала мобилизации более 100 тыловых подразделений, а фронтам сформировать 400–500 подобных подразделений за 15 дней. Администрация службы тыла вооруженных сил страны должна была быть полностью мобилизована за 30 дней.

Основываясь на опыте Первой мировой войны и последующих менее крупных конфликтов, советское военное руководство запланировало резервные запасы для обеспечения 3 дней боевых действий и содержащие продовольствие на 5–6 дней. Постоянная система фронтовых складов и пунктов снабжения должна была иметь 9-10 боекомплектов, 10 заправок горючего и провиант на 30 дней. У этих действующих частей службы тыла отсутствовало единое командование, а подчинялись они и Управлению служб тыла Красной Армии, и наркомату обороны. [366] В мобилизационном плане был учтен и план дальнейшего развертывания служб тыла. Он требовал создания складов на уровне, достаточном для снабжения фронта оружием и боеприпасами в течение трех месяцев боев (и в течение шести месяцев — продовольствием). Однако в приграничных военных округах резервные запасы были ограничены нехваткой места на складах, поэтому здесь хранился лишь месячный запас горючего и боеприпасов. С другой стороны, 38 процентов существующих складов (340 из 887) располагались в западных военных округах поблизости от действующих войск, а большинство этих войск стояло близ границы, где они были наиболее уязвимы для вражеского нападения. На центральных базах Главного артиллерийского управления хранилось 20 процентов всех резервных артиллерийских снарядов и 9 процентов мин, в то время как в западных приграничных округах большая часть этих припасов хранилась неподалеку от границы. Например, 25 процентов всех боеприпасов на Западном театре военных действий, числом свыше 30 миллионов снарядов и мин, хранилось на расстоянии от 50 до 200 километров от границы. В итоге значительная часть этих припасов после начала войны попала в руки противника.

366

Там же, 88–90. См. также: А. Г. Хорьков. Боевая и мобилизационная готовность приграничных военных округов накануне Великой Отечественной войны. Москва: Академия Генерального штаба им. Ворошилова, 1985.

В отношении доступности боеприпасов для действующих войск были как доктринальные, так и структурные сложности. В 1938 году, основываясь на анализе расходования боеприпасов в предыдущих военных конфликтах, Красная Армия установила норму расхода боеприпасов в 5000–6000 выстрелов на ствол за всю войну. Основываясь на новых данных, полученных из анализа боев Финской войны и боев на Халхин-Голе в 1940 и 1941 годах, Генеральный штаб сократил эту норму в среднем до 1000 выстрелов на ствол. В зависимости от того, сколько боеприпасов будет выдавать промышленность, Красная Армия планировала накопить двухмесячный запас боеприпасов в западных и южных приграничных военных округах, трехмесячный запас в Забайкальском военном округе и четырехмесячный запас на Дальнем Востоке. [367] Двухмесячная норма составляла 600–800 выстрелов на ружейный ствол и 1000–1600 выстрелов на миномет.

367

Ramanichev, «Red Army», 146, со ссылкой на архив ЦАМО, ф. 13, оп. 137145, д. 26, л. 70–71.

Несмотря на это тщательное планирование, запас боеприпасов в июне 1941 года не отвечал штатным нормам (о запасах боеприпасов на человека в Красной Армии на 22 июня см. таблицу 6.5). Общего запаса хватало на 1700 выстрелов из каждой 45-мм противотанковой пушки, более чем на 1000 выстрелов каждой 76-мм полевой пушки, 700–800 выстрелов для каждого 122-мм и 152-мм орудия и 453 выстрела для каждой 203-мм гаубицы. Таким образом, штатного двухмесячного запаса не имелось ни для одного орудия. В абсолютных цифрах запас боеприпасов в западных военных округах также не соответствовал потребностям и составлял от 6 до 84 процентов.