Колумб
Шрифт:
Люди эти поклонялись духам лесов, моря, грома и урагана, и были у них каменные или деревянные идолы — земи — необычайно изящные фигурки забавного вида.
Островитяне отличались веселым нравом: на «батеях» — главных площадях своих селений они часто устраивали «арейто» — празднества с плясками и песнями; они очень любили игру, подобную футболу, но гораздо более трудную: лукайские мячи — тугие шары из травы, пропитанной смолой, — были куда тяжелее футбольных, и отбивать их можно было только коленями, локтями и головой.
Так жили они до 12 октября 1492 года. И утром этого дня никто из них не подозревал, какая лютая беда надвигается на остров Гуанахани. Тридцать лет спустя Пьетро Мартир де Ангьера вскользь отметит в своей книге о Новом Свете: на всех Лукайских островах осталось одиннадцать индейцев. Возможно, что к тому времени Гуанахани стал необитаемым островом, все его жители погибли за
Корабли держались в полутора-двух милях от берега: цепь белых рифов окаймляла и здесь все побережье. Милях в трех от юго-западного мыса в море вдавался массивный береговой выступ. Обогнув его, флотилия вошла в большую бухту. Ныне она носит название залив Лонг-бэй.
Здесь корабли отдали якоря.
Дальнейшие события так описаны в дневнике первого плавания:
«Пятница, 12 октября. В пятницу достигли одного из Лукайских островков, а на языке индейцев он назывался Гуанахани. Тут же увидели нагих людей, и Адмирал съехал на берег в лодке, а с ним были Мартин Алонсо Пинсон и Висенте Яньес, брат Мартина Алонсо, капитан «Ниньи». Адмирал захватил с собой королевский стяг, капитаны два знамени с зелеными крестами. Адмирал держал их как вымпелы на всех кораблях, и на них были буквы F и Y, a над каждой буквой изображены были короны, одна справа, другая слева от креста.
Высадившись на землю, они увидели очень зеленые деревья, и много воды, и разнообразные плоды. Адмирал призвал обоих капитанов и всех прочих, кто высадился на землю, в том числе Родриго Эсковеду, нотариуса всей флотилии, и Родриго Санчеса де Сеговию, и сказал им, чтобы они под присягой засвидетельствовали, что он, Адмирал, первым вступил, как оно воистину и было, во владение этим островом от имени короля и королевы, его государей, свершив при этом все формальности, какие требовались: более подробно это отмечено в актах, которые здесь же были составлены в письменном виде. Вскоре на берегу собралось много островитян. Я, говорит Адмирал, сознавал, что поелику они держали себя дружественно по отношению к нам, то обратить их в нашу святую веру следовало бы не силой, а любовью; я дал им несколько красных колпаков и стеклянные четки, что вешают на шею, и много других малоценных предметов, и все это доставило им большое удовольствие, и стали эти люди столь нашенскими (tanto nuestros), что казалось это чудом. Они затем вплавь добирались до лодок, в которых мы находились, и приносили с собой попугаев и мотки хлопковой пряжи и асегаи [копья], и многое другое, и все это выменивали на то, что мы им давали, а именно, на осколки стекла и бубенчики. И все они давали и получали по доброй воле. Однако мне показалось, что люди они очень бедные. Все они ходят нагие, в чем мать родила, и женщины тоже, хотя я видел только одну из них, да и та была еще девочкой. И все люди, которых я видел, были еще молоды, никто из них не имел больше 30 лет, и сложены они были хорошо, и тела и лица у них были красивые, а волосы грубые, совсем как конские, и короткие. Волосы зачесывают они вниз, на брови, только небольшую часть, и притом самых длинных, никогда не подстригаемых, они забрасывают назад. Некоторые разрисовывают себя черной краской, а кожа у них как у обитателей Канарских островов, которые не черны и не белы, другие красной краской, другие белой, а иные чем попадется, и одни разрисовывают лицо, другие все тело, а у некоторых разрисован только нос или места вокруг глаз. Они не носят оружия и не знают его. Когда я показывал им шпаги, они хватались за лезвия и по неведению обрезали себе пальцы. Никакого железа у них нет. Их дротики — это палицы без железа; у некоторых дротиков на конце рыбий зуб, у некоторых же наконечники из другого материала.
Они все без исключения рослые и хорошо сложенные люди, черты лица у них правильные, выражение приветливое. У многих я видел на теле рубцы и, объясняясь знаками, спросил, отчего у них эти шрамы, и они таким же образом растолковали мне, что сюда приходили люди с других, лежащих рядом, островов и хотели эти люди захватить их всех, они же оборонялись. И я думаю, и думал, что те люди приходили с материка, чтобы взять пленников. Они, должно быть, хорошие и сметливые слуги — я заметил, что они очень быстро научились повторять то, что им говорили, и я полагаю, что они легко станут христианами, так как мне показалось, что нет у них никаких верований. И, с божьей помощью, я привезу отсюда для ваших высочеств шесть человек, которых возьму, отправляясь в обратный путь, дабы научились они говорить по-нашему. Никаких тварей какого-то бы ни было рода, кроме попугаев, я на этом острове не видел» (24, 90–92).
Итак, Адмирал Моря-Океана высадился на первой земле, открытой им в плавании к берегам Дальней Азии.
Часов в
На этом берегу впервые встретились люди двух миров. Под королевским стягом Кастилии стояли выходцы из страны пороха и печатного станка, грандиозных соборов и белокрылых кораблей, великих гуманистов и свирепых инквизиторов. Стояли новые Ясоны, проложившие путь через океан. Стояли лоцманы заморской экспедиции, пионеры грядущих колониальных захватов.
А кругом толпились нагие, доверчивые и беззащитные лукайцы, люди, которые рыхлили землю острыми кольями, жили в соломенных хижинах, не знали ни железа, ни пороха, ни костров аутодафе.
В этот день никто — ни Адмирал, ни нагие островитяне — не могли предвидеть, к каким последствиям приведет эта встреча двух миров и сколь горькими будут судьбы обитателей Нового Света, простодушных «индейцев», о которых он сам сказал: «Они так радушны, что кажется, будто дарят свои сердца» (24, 68).
Под час торжественной церемонии Адмирал дал острову христианское имя. Гуанахани стал Сан-Сальвадором, островом Святого Спасителя [53] .
Первое знакомство с новооткрытой землей состоялось, и Адмирал занялся сбором дальнейших сведений об этих заморских краях. Мотки хлопковой пряжи, дротики и попугаи, дары Сан-Сальвадора, моряки принимали охотно, но не эти туземные ненужности требовались главе экспедиции. Королевской чете он обещал отыскать за Морем-Океаном золото и пряности, и надо было как можно скорее дознаться, есть ли на острове и на ближних землях бесценный желтый металл, корица, перец, гвоздика и прочие специи.
53
М. А. Коган недавно подсчитал, что не менее двадцати исследователей на протяжении двух веков вели спор об истинном положении острова Сан-Сальвадор. Большинство из них склонялось к мнению, что это остров Гуанахани. М. А. Коган (14) привел сведения о трех попытках реконструкции маршрута первого плавания Колумба, в которых особое внимание уделялось определению истинного местонахождения первой земли, открытой 12 октября 1492 года. В 1938 году первую такую попытку совершил С. Э. Морисон. Он вышел на парусном деревянном судне из Палоса 3 августа и в середине октября подошел к Уот-лингу.
Вторая попытка — это упомянутый ранее эксперимент Р. Вольпер, хотя, строго говоря, ее опыт относился только к загадке световой вспышки, замеченной Адмиралом.
Третья попытка, пожалуй, самая интересная, прежде всего потому, что она осуществлена была в 1960 году Христофором Колумбом. Конечно, не Адмиралом Моря-Океана, а его потомком, XVII герцогом Верагуа. Будучи испанцем, он называет себя Кристобалем Колоном. Этот Колумб № 17 на каравелле «Нинья-II» вышел 3 августа из Палоса и 13 октября (с опозданием на один день — его пращур сделал это 12 октября) подошел к острову Уотлинг. В заключение скажем, что в 1926 году Гуанахани был официально идентифицирован с Уотлингом и получил двойное название Уотлинг — Сан-Сальвадор.
Весь день 13 октября Адмирал провел на корабле и на палубе вел беседы с многочисленными гостями. Индейцы — отныне так Адмирал называл всех обитателей новообретенных земель, ибо он считал, что привел свою флотилию к порогу Индий, — добирались на корабли на лодках-однодеревках, такие лодки назывались каноэ, и эти каноэ были разной величины.
Адмирал решил отправиться на поиски более богатого острова, но предварительно он счел нужным обследовать берега Гуанахани.
14 октября с кораблей спущены были шлюпки, и Адмирал повел небольшую лодочную флотилию на север вдоль западного, подветренного, берега острова.
У доверчивого индейского вождя (эти вожди назывались «кас иками») Адмирал выпросил семерых проводников, рослых и смышленых юношей. Один из них необычайно быстро, буквально на лету, запоминал испанские слова, оказывал Адмиралу немалую помощь в беседах с местными жителями.
Касик, разумеется, не подозревал, что этих людей вождь бледнолицых пришельцев взял не для прогулки к северным берегам Гуанахани. Адмирал счел за благо не возвращать семерых индейцев восвояси и доставить их в Кастилию. Их высочествам, полагал Адмирал, небезынтересны будут эти живые достопримечательности, и, кроме того, для грядущих экспедиций понадобятся индейцы-толмачи, обученные языку их хозяев.