Колян. Дилогия

Щепетнов Евгений Владимирович

Некоторые семьи уже владели десятками и сотнями единиц скота, начинался образовываться класс богатых животноводов. Пока земли хватало всем. Хотя уже были конфликты из-за лучших пастбищ, территорий для выпаса, тем более, что часть земли была выделена под посевы кукурузы, ячменя и других злаковых. Хлеб стоил очень дорого. Дороже мяса. Если корова сама ходила, нагуливала вес, то для хлеба надо было вспахать землю, посадить зерно, собрать его, обмолотить, помолоть. Проще было с кукурузой, кукурузные лепёшки стоили дешевле — но и с кукурузой были свои проблемы. Очень сильно развилось коневодство — теперь кони были единственно доступным транспортом. Некоторые семьи прославились как

умелые коневоды, выращивая коней и для пахоты, и для седла.

В городах после выпуска государственных денег, наладился рынок, открывались лавки для продажи товаров. Вначале новые деньги поступили в распоряжение регулярного войска казаков и чиновников административного аппарата, впрочем — как и всегда — вначале получают зарплату чиновники, бюджетные организации, затем она уже поступает, как в сообщающихся сосудах, в торговые сети и производителям товаров. В городах жили теперь те, кто связал свою жизнь с производством технических товаров, а также гарнизон, чиновники и сфера обслуживания — кафе, мастерских и т. д. Всё больше и больше жизнь людей подтягивалась к прежнему, допотопному уровню, если не считать отсутствия многих ранее доступных благ.

Климат очень помогал людям выживать. Ровная температура около тридцати градусов цельсия, отсутствие холодов, много влаги и солнца, благоприятно сказывались на росте растений. Отсутствие естественного врага — человека — хорошо влияло на восстановление поголовья диких животных и размножение рыб. Если бы не напасти в виде пираний, обосновавшихся в водоёмах, картина нового мира была бы идиллическая.

Стаи одичавших собак были реальной опасностью для мира. Эти существа, тысячелетиями жившие рядом с людьми и внезапно выброшенные на волю катаклизмом, обладающие умом, сообразительностью, бесстрашием и абсолютным непочтением к Человеку, размножились. Они сбились в опасные, нападающие на всё, что шевелится, стаи, ставшие настоящим бичом прерий. Люди время от времени устраивали на них охоту, после очередной кровавой резни овец, но борьба была безуспешной, удавалось убить лишь нескольких четверолапых мародёров. Остальные же уходили в леса и потом опять возвращались, принимаясь за своё грязное дело.

Структура коляновского государства представляла собой хорошо работавшую схему: во главе стоял Атаман Казачьего войска, фигура самодержавная, пока что самодержавная… Николай уже подумывал о том, что случись что с ним — а кто встанет во главе? То ли передавать власть по наследству сыну от Юльки. Петьке только недавно исполнилось пять лет (от Ксюхи у него была дочь Настя). Тогда это была бы настоящая монархия, со всеми вытекающими последствиями. Или должность Атамана сделать выборной (после его смерти, разумеется — он не собирался выпускать бразды правления пока жив…). Но выборность вещь сложная — как устроить выборы в условиях, где известие о событии доходят до людей на окраинах государства спустя многие недели? Какие тут выборы? Кто будет выбирать?

Он все больше склонялся к идее конституционной монархии, согласно которой власть передаётся или по наследству или по указанию предыдущего монарха, но ограничена конституцией, где прописаны чётко все права и обязанности всех структур власти государства. Конституционная монархия гораздо эффективнее в условиях нового, отброшенного на тысячи лет назад строя, жёсткая централизация эффективнее, чем долгие разглагольствования депутатов с принятием решений месяцами, а то и годами. Он уже дал указание свои юристам подготовить проект конституции и указа по поводу монархии — он знал, что шума будет много, но теперь он мог спокойно подавить любое недовольство и настоять на своём.

Дети–сироты, обучающиеся воинскому

мастерству в элитных подразделениях, выросли и превратились в бесстрашных, эффективных бойцов, готовых жизнь положить за него и его семью. В этом духе воспитали их инструкторы, которых он сам подбирал для «янычарского корпуса». Этих воинов нельзя было купить, запугать, у них не было семьи, кроме Атамана и казаков, они не знали другой жизни, кроме как воевать и отдавать жизнь за своего Атамана. Колян иногда задумывался — а правильно ли он сделал, что воспитал из них ниндзя, преданных ему, как собака своему хозяину? И приходил к выводу, что это было сделано не напрасно — они всё равно или погибли бы от голода и невзгод, или стали бы рабами в других государствах. Здесь они считались элитой, они были сыты, одеты, обуты и имели всё, что нужно для безбедной жизни.

От тех военных, что были до потопа, они, конечно, отличались. Прежде всего тем, что их никто и никогда не обманет, не украдёт их еду и обмундирование. Не кинет напрасно ради своей прихоти или на поводу своей глупости в мясорубку войны. Да, они могут погибнуть, к этому их и готовили годы — умереть ради народа, ради государства, ради Атамана. Сейчас эти «самураи» ехали бок о бок с ним, улыбаясь смешным историям и подначкам товарищей, и вовсе не подозревали, что он думает о них.

Среди «самураев» было и процентов двадцать «самураек». Как ни странно, многие девчонки охотно шли на воспитание в этот кадетский корпус, хотя одним из условий службы было не заводить семью и детей до 30 лет. Это условие, впрочем, не мешало им грешить как следует где угодно и с кем угодно — но так, чтобы это не мешало службе — служба превыше всего.

Николай наклонился с коня к земле и сорвал травинку, чтобы пожевать. Чёрный как уголь конь Володя недовольно всхрапнул и постарался тяпнуть зубами его за плечо, мотнув головой — ему не нравилось, что всадник свисает на бок, как груша. Колян еле успел отдёрнуть руку, а то бы так и тяпнул жёлтыми здоровенными зубами. Володя помотал головой, как бы веселясь — напугал! Едущая рядом Катька–охранница, девчонка лет восемнадцати, с загорелым и упругим худым телом, захихикала, откинувшись в седле, так, что затряслись её молодые крепкие груди, обтянутые топиком из ткани.

Николай погрозил ей пальцем и невольно залюбовался, глядя на её длинные загорелые ноги в кожаных шортах с поясом, на котором висели всевозможные оружия убийства — нож, карман с сюрикенами, стальной небольшой арбалет, пистолет, обоймы с патронами. Набор настоящей светской дамы нынешнего времени. Он с завистью подумал: «Эх, где мои 18 лет…» и вспомнил, где они — в длинной казарме, с двухъярусными кроватями, полом, пахнущим карболкой и хозяйственным мылом. На плацу со скучающим командиром и орущими, выкатывающими глаза сержантами. На зелёнке, с этой серебристой проволокой растяжки поперёк травы. Там, чего уже нет и никогда не будет. И он об этом не жалел точно.

Он ещё раз глянул на Натаху: «Так и тянет на грех, засранка! Ну а почему бы и нет… Юльки–Ксюхи далеко. Тьфу, старый кобель, — ругнул он себя, — всё тебя тянет залезть на кого не попадя». Но тут же с удовольствием отметил про себя, что видно ещё не совсем уж рухлядь, раз тянет на молодуху.

Мысли его перескочили на дела насущные: они ехали на восточную границу государства Роси для встречи с представителями Орды, договариваться о сотрудничестве и обмене товарами. За эти годы у казаков назрели неотложные проблемы и главной из них была соль. В центральной России нет соляных промыслов, а те запасы соли, что были захвачены казаками по разрушенным городам, уже подходили к концу. Назрел соляной голод. А это страшная вещь…