Колыбель ветров
Шрифт:
Несмотря на ранний час - не было и шести - по двору уже сновали люди. Несколько фигур, завернувшись в плащи с капюшонами и согнувшись навстречу ветру, двигались под проливным дождем к бараку, освещенные окна которого ярко выделялись в тумане утра. Торопливо натянув плащи, мы последовали за ними. Барак оказался столовой. Три-четыре человека, уходивших на дежурство или сменившихся, уже сидели за столом, и мы присоединились к ним.
Вошедшие летчики сообщили нам, что вылет отменен ввиду нелетной погоды. Наши лица так вытянулись, что все засмеялись.
– А не сыграть ли в покер?
– предложил кто-то из присутствующих.
В мгновение ока нашлись и карты и место. Мы с Бобом взмолились, чтобы нас
Вдали смутно вырисовывались очертания горы, которая неестественно расплывалась, когда мы смотрели на нее сквозь густую пелену дождя, время от времени обрушивавшегося на ее склоны. Казалось, что эта гора перемещалась. Бульшая часть базы была по-прежнему окутана туманом, который бесшумно проплывал между телефонными столбами и строениями, создавая впечатление чего-то сверхъестественного. Пока мы смотрели в окно, туман стал понемногу редеть, и странный свет просочился сквозь прозрачный полог туч, придавая всему вокруг мягкий и хрупкий вид.
Внезапно мной овладело сильнейшее нетерпение.
– Давай-ка побродим по тундре и посмотрим, нельзя ли собрать какие-нибудь растения. Любое занятие, лишь бы не это ожидание на базе. По словам летчиков, самолет не вылетит еще несколько часов.
– Чудная идея! Эй, парень, - обратился Боб к дежурному солдату, - если нас будут спрашивать, мы вышли побродить и вернемся через час-два.
– Только не заблудитесь, ребятки. Разыскивать не ходим, всех, кто заблудится, оставляем - и конец.
Но мы были уже за порогом, направляясь к бараку, где оставили свои вещи, и так как вовсе не желали заблудиться, то прихватили с собой карту и компас.
Едва мы очутились за посыпанной гравием дорогой и строениями форта, как тяжелые облака сомкнулись позади нас, скрыв всякие признаки человеческого жилья. Наши ноги сразу ступили на пропитанную влагой почву тундры, и каждый шаг по ее упругой поверхности, покрытой густым ковром мхов и лишайников, выжимал из-под сапог воду. Вскоре местность стала совершенно ровной, повсюду встречались мочажины, сообщавшиеся с множеством мелких водоемов и ручейков. Идти напрямик было почти невозможно. Порой мы ступали по упругому зеленому ковру, плавающему в воде. Время от времени я останавливался, чтобы срывать растения вокруг небольших заводей, пока Боб брал пробы воды для исследования на кислотность. Мы очутились как бы в самом центре зыбкого сада. Повсюду вокруг нас росла густая пушица, и кисточки на ее макушках слегка раскачивались от легкого ветерка. То там, то тут из травы выглядывали пурпурные ирисы, желтые цветы араукарии (в ботанике они именуются Mimulus), пышные алые мытники, чья яркая красота, по моему мнению, дает им право на более благозвучное имя.
Мы пересекли болото и, двигаясь дальше, к побережью, стали пробираться сквозь высокую траву, доходившую почти до пояса. Кое-где нам приходилось перепрыгивать через глубокие расселины с обрывистыми берегами, дно которых совершенно скрывали от глаз папоротники и густая трава. Как я жалел, что не было времени ознакомиться с этой растительностью подробнее. Но наши папки были уже набиты до отказа. Менее чем за час мы собрали почти двести образцов, и я начал подумывать о возвращении на базу. Боб шел впереди на некотором расстоянии от меня, ориентируясь на край отвесной скалы, возвышавшейся над Беринговым морем. Вдруг он пропал из виду, и до меня донесся его взволнованный крик. На мгновение голова Боба мелькнула над травой и опять исчезла.
Я бросился к нему, полагая, что он сломал ногу в неприметной для глаз яме или же свалился со скалы, но застал его за раскопкой каких-то костей, по счастью не своих собственных. И что же это были за кости! Нечто фантастическое - размеры
– Что это значит?
– взволнованно спросил Боб.
– Чьи это останки, по-твоему?
– Похоже на кита, - предположил я.
После более тщательного осмотра костей мое предположение подтвердилось - это действительно был скелет очень крупного кита. Но как попал он сюда, так далеко от моря, почти за сто ярдов от берега, - казалось совершенно неразрешимой загадкой.
– Быть может, - нерешительно сказал Боб, - его выбросило на берег приливом.
Это было вполне вероятно, потому что в 1946 году огромная приливная волна поднялась в районе Алеутских островов на девяносто футов над уровнем океана и сорвала железобетонный маяк Скоч Кэп, установленный на вершине утеса на острове Унимак. После того как она прошла, на суше находили сплавной лес далеко от берега. Конечно, такой волне было вполне под силу приподнять кита высоко над морем и оставить его умирать здесь.
Каждый из нас стал высказывать предположения, и мне представилось огромное животное, которое было выброшено на сушу далеко от берега и не могло выбраться к воде.
Тут я обратил внимание на то, что рядом, в земле, виднелись характерные углубления округлой формы, и меня осенила догадка: мы стояли на месте древнего поселения.
Не пускаясь в объяснения с Бобом, я стал на колени и, волнуясь, принялся копать ножом, а через минуту наткнулся на чешую, затем на слежавшиеся рыбьи кости и еще на чешую - много чешуи. Боб догадался в чем дело и тоже стал копать недалеко от меня. Вскоре нам удалось очистить от дерна участок в три квадратных фута. Непосредственно под дерном лежал толстый слой полуразложившейся чешуи и рыбьих костей, а под ним мы обнаружили зеленоватые иглы морского ежа и несколько более крупных костей не то морского льва, не то тюленя.
Какая находка! Между иглами морского ежа показалось несколько кусков камня, обтесанных рукой человека. Мы продолжали копать и вдруг обнаружили кости подлиннее - несомненно человеческие.
Теперь мы готовы были отдать все на свете, лишь бы наш самолет задержался на несколько дней, а не часов. Но нам не было дано этого счастья. Я решил, что ковыряться одними ножами бесполезно. Учитывая, каким малым временем мы располагали, было целесообразнее уходить и постараться вернуться на это место позже, летом.
– Знаешь что, Боб, прежде чем мы уйдем, давай измерим участок и занесем на бумагу его площадь и число углублений в земле.
Это оказалось не так просто. Из-за высокой травы было трудно сказать, где заканчивалась площадка, на которой когда-то располагалось селение, и где начинался луг. Все же мы насчитали не менее дюжины углублений. То были следы полуподземных жилищ, называемых бараборами [9], которые в древности алеуты складывали из дерна. Крыши их обвалились.
Вне всякого сомнения, алеуты принесли сюда китовые кости, чтобы использовать их в качестве опоры для дерновых крыш. Степень выветривания и величина осадки, которую претерпели ямы барабор, наполнившиеся чуть ли не до краев размытой дождем почвой, свидетельствовали о их древности. Интересно было бы знать, сколько веков прошло с той поры, когда они были построены.