Колыбельная для брата (сборник)
Шрифт:
– Я ведь к вам не лезу, – сказал наконец Уголек.
– Пусть он прыгнет через огненное кольцо, – потребовал Митька и показал концом ботинка на Вьюна. Вьюн сидел, лениво щуря желтые глаза.
Ему было все равно.
– А где мы кольцо-то возьмем? – спросил глупый Валентин.
Витька-Мушкетер вытянул шпагу и пощекотал ею кошачьи усы. Вьюн сморщился и зевнул. Это всем, кроме Уголька, понравилось. Витька повторил опыт. Вьюн вдруг размахнулся и трахнул лапой по шпаге.
– Презренный, – холодно сказал Мушкетер. –
– Они умрут оба, – решил Митька. – Взять их!
– Взять их! – завертелся Шуруп.
Братья Козловы с сопением потянулись к Угольку. Он отступил на крыльцо, а потом в дверь. Братья не отвязывались, и Уголек прошел спиной вперед весь коридор. Он отступал молча и думал, что все равно поймают. Завернут назад руки, дадут в лоб пару шалабанов. Это ничего, но Вьюна жалко. Начнут сами “дрессировать” кота – замучают. Он хоть и дурак, а все-таки…
Уголек пятился и забыл, что сзади есть ступенька. Он сорвался с крыльца. На ногах удержался, только пришлось пробежать задом наперед несколько шагов.
А когда он остановился, – случилось неожиданное.
Уголек увидел, что стоит между двух мальчишек, одетых в одинаковые белые рубашки и сатиновые трусы. Но сами мальчишки были неодинаковые.
Тот, что стоял слева, был высокий, даже повыше Мушкетера, и красивый. То есть, может быть, и некрасивый, но Угольку понравился, лицо понравилось и волосы – густые такие, светлые и курчавые, прямо целая шапка. А справа стоял мальчишка весь какой-то круглый. Толстоватый, низенький, голова стриженая, и уши торчком.
Они враз уставились на Уголька.
– Держите его! – заорали с крыльца братья Козловы, Митька Шумихин и Шуруп. Незнакомые мальчишки враз положили ладони на плечи Уголька.
– Держим, – весело сказал старший. Уголек не двигался. Ясно, что попался. Эх, была бы настоящая собака!
– Толик, а зачем держать? – вдруг спросил круглый.
– Зачем держать? – спросил Толик у Митьки. Митька прищурился, разглядывая незнакомцев.
– Надо, – сказал он, – вот и держите.
Круглый мальчик снял с плеча Уголька ладонь и поглядел на Вьюна. Вьюн сидел с безразличной мордой.
– Киса, – осторожно сказал круглый и погладил Вьюна. Кот неожиданно выгнул спину и ласково муркнул. Мальчишка взял его на руки и почесал за ухом. Вьюн потерся щекой о белую рубашку. Наконец-то с ним обращались не как с собакой.
Уголек удивился. Разве не удивительно? То поймали, а то ласкают его кота. А дальше что? Он по очереди смотрел то в одно, то в другое лицо. Но высокий Толик разглядывал Митьку, а его круглый приятель гладил Вьюна.
– Дай-ка нам кошку, – велел Митька.
– Это их кошка? – удивился круглый.
– Мой кот, – сказал Уголек. – Правда, мой.
– Это его кот, – объяснил Митьке Толик.
Митька через плечо
– А если по зубам?
– А если обратно? – улыбнулся Толик.
Круглый мальчик отпустил кота. Митька сказал:
– Мушкетер, дай саблю.
Но Витька не дал: благородное оружие – не для уличных потасовок. Он прислонил шпагу к стенке.
– Дать им? – хором спросили братья Козловы.
– Дать им! – завертелся Шуруп.
– Дать или не дать… – задумчиво произнес Мушкетер и скрестил руки.
– Вы откуда? – хмуро поинтересовался Митька. – Откуда два таких?..
– А что?
– А у нас закон: кто нахальный, того все сразу бьют, без правил.
– Получается?
– Щас покажем.
Братья Козловы с готовностью засопели.
Уголек рывком снял с Вьюна ошейник. Уноси ноги, Вьюн! Сейчас здесь будет веселая жизнь! Отчаянная смелость зазвенела в Угольке: он был не один. И он до конца будет защищать новых друзей.
– Славка, – сказал Толик, – позови тетушку.
Круглый Славка сложил рупором ладони. Ну и голос! Угольку почудилось, что в доме дрогнули стекла.
– Тетка, к бою!!
Прошла секунда изумленного молчания. Потом вторая. Когда кончалась третья, в первом подъезде раздался дробный грохот и вырвалось что-то непонятное – зеленое и голубое.
Оно ударило Митьку в живот. Митька прижал к желудку ладони и стал медленно сгибаться, будто простреленный навылет. Глаза у него таращились, а рот беззвучно открывался и закрывался. В это время братья Козловы, с большой силой трахнутые друг о друга лбами, безуспешно пытались понять, что случилось. Шуруп лежал на земле и верещал на всякий случай. Ему не попало, он успел упасть заранее.
Уголек, сбитый на асфальт, покатился под ноги Толику. Мушкетер стоял рядом с дверью на цыпочках и не шевелился, будто его приклеили.
Тут шум затих, и Уголек понял, что никакой тетушки нет. Была девчонка. Ростом с мушкетера, в зеленой кофточке и синей юбке. У нее были толстые, как у негра, губы, румяные щеки и отчаянные глаза. А еще были косы, торчащие вверх от затылка и загнутые, как рога на шлеме викинга.
Уголек сел.
– Совершенно бестолковая ты, Тетка, – сказал Славка, – его-то за что?
Толик молча поставил Уголька и отряхнул.
– И вообще! – возмутился Славка. – Всегда одна. А мы тоже хотели…
Митька наконец распрямился и сипло пообещал:
– Встретимся еще.
На него не смотрели. А чего на него теперь смотреть? Сгибаясь, он ушел. Ушли за ним, потирая лбы, братья Козловы. Исчез Шуруп. Только Витька-Мушкетер не исчез. Он зацепился штанами за гвоздь, когда тетка мимоходом шарахнула его. И отцепиться не мог. Рвать штаны Витька не хотел и с философским спокойствием ждал решения своей судьбы.