Колыбельная для брата (сборник)
Шрифт:
Круглое брюхо медленно колыхалось под рубахой. Остатки шевелюры и розовую лысину Курилыч защитил газетным колпаком.
– Что он делает здесь? – удивился Славка.
– Что? – дернул Толик Мушкетера за штанину.
– Не видите?
Курилыч подошел к березке и зажал в большом волосатому кулаке вздрогнувшую ветку. Он стал откручивать ее. Старательно, не торопясь.
Лежа в кустах, ребята видели, как трепетали мелкие листья, лопалась тонкая кожица коры и перекручивались белые волокна. Потом Курилыч рванул ветку,
Толик даже вздрогнул. А может быть, это лишь показалось. Но он тихо и медленно сказал:
– У нас бы за это просто убили.
– Где? – прошептал Уголек.
– В степи… У нас там три тополька прижились, так за ними знаешь как ухаживали… Один пьяный дурак машиной тополек зацепил и сломал. Знаешь что с ним за это сделали? Со строительства прогнали.
– Уволили? – шепотом спросил Уголек.
– Наверно, уволили потом. А сперва просто его чемодан папка наш в самосвал кинул – и катись на все четыре…
– А если бы не покатился?
– Он покатился. Если папа скажет, значит, точка.
– Он у вас сильный, наверно, – сказал Уголек. С уважением сказал. Но без зависти. А чего ему завидовать? У него самого отец такой, что лучше не найти.
– Сильный? – переспросил Толик. – Ну… да. Ну и что? Ты думаешь, он драться стал бы? Он не руками сильный. Просто справедливый.
– Тише вы, – прошипел Славка. – Смотрите, он всю верхушку открутил.
Во время короткого разговора Уголек перестал следить за Курилычем. А за эти полминуты Курилыч согнул и обезглавил тонкую аккуратную березку. Теперь она стояла жалкая, некрасивая. Протянула куда-то наугад оставшиеся длинные ветки, как человек протягивает руки, если внезапно ослепнет.
Тетка сжала зубы, и ноздри у нее вздрагивали.
– Целую кучу веток наломал, – удивился Славка. – Жрать, что ли, будет?
– Видишь, веники вяжет, – объяснил Уголек. – У него в огороде баня своя. Париться будет.
– Давайте все выскочим и заорем, – предложила Тетка. – Он убежит. Вредители всегда трусливые.
– А потом опять придет, – сказал Толик.
Уголек решил:
– Надо Сереже рассказать. Есть такой милиционер. Лейтенант.
Мушкетер задумчиво покусывал травинку, вспоминая одну умную фразу из рыцарского романа.
– Черная злоба опутала ваши сердца, – наконец сокрушенно сказал он. – И нет в них милосердия… Пусть парится человек, жалко вам, да? Пусть парится. Только надо в каждый веник добавить несколько веток боярки.
Боярка – это кусты боярышника, растущие на склоне у камней. Шагах в сорока. Шипы у боярки длиной в палец Уголька, острые и крепкие, как сталь. Говорят, их можно использовать вместо граммофонных иголок. Если такие шипы да в веник…
– А как? – прошептал Толик и показал на Курилыча, который трудился над четвертым веником.
– Он уйдет, – с демонической улыбкой произнес Мушкетер. Передав Тетке свою
Через минуту в отдалении раздался вопль козы. Это было даже не блеяние, а какой-то козлиный вой, полный невыразимой тоски и безнадежного ужаса.
Курилыч заволновался. Он бросил веник и, раздвигая животом ветки, тяжело двинулся в направлении ужасных звуков. Звуки удалялись. Курилыч наддал ходу. Затрещали сучья.
– Бежим за бояркой, – крикнул Уголек.
Через несколько минут Тетка цепкими пальцами развязывала веники, а остальные маскировали в березовых листьях ветки с шипами.
– А вот если он нас поймает… – сквозь зубы сказал Славка. Он перетягивал веник шпагатом и даже вспотел от усердия. – Если он нас поймает…
– Пусть, – сказала отважная Тетка и придвинула топор. – Пусть он, поймает. Браконьерская рожа…
Они торопились. И Уголек очень испугался, когда в кустах послышались шаги. Но это был не Курилыч, а Витька. Он сел на траву и усталым взглядом скользнул по веникам.
– Готово?
– Уходим, – скомандовал Толик.
– Не торопитесь, он вернется не скоро, – сказал Мушкетер. – Ему еще надо лезть на дерево. Оно высокое.
Славка удивленно захлопал глазами.
– Зачем Курилыч полезет на дерево?
– Зачем на дерево? – спросил Толик.
– За козой, – скромно сказал Мушкетер.
Уголек от восторга лег на спину и взбрыкнул ногами. Славка согнулся от беззвучного хохота и сел. Он сел на веники и тут же с воем вскочил. Тетка поправила в волосах желтый лист папоротника и подарила Мушкетеру восхищенный взгляд.
– Руку! – сказал Толик, и они с Витькой обменялись железным рукопожатием.
– А Курилыч все равно будет ломать, – заявил упрямый Уголек. – Я Курилыча знаю. Надо сказать Сереже. А то Курилыч все березы изведет. Для него они, что ли, растут?
– Мы сами можем караулить, – решил Толик. – Мы патруль организуем! Идея?
Это была вторая идея Толика. В отличие от первой, она потом помогла Угольку избавиться от многих несчастий.
В этот день больше не играли в охотников. Да и не было уже дня. Солнце скатилось за сосны, и в воздухе стала растекаться фиолетовая краска. И снизу, со двора, все чаще слышались примерно такие возгласы:
– Бори-иска! Марш домой!
– Толя-а! Надя-а!
– Витька! Долго я орать буду! Ну, приди только!
Тетка, Славка и Мушкетер спустились домой.
– Подождем чуть-чуть, – попросил Толик Уголька.
Стало темнее, и розовый месяц над черными соснами посветлел, сделался желтым. А внизу до самого горизонта рассыпались огни: квадратики окон,
звезды фонарей…
– Мы жили в степи, – тихо сказал Толик, – папка работал там. Канал рыли. В палатках жили да в вагончиках. И школа была в вагончике. А кругом ровная степь. Ни города, ни леса…