Колыбельная для двоих
Шрифт:
— И как ты собираешься скрыть это от нее? — спросила Мария.
— Ну, если мы не можем отослать тебя, значит, мы отошлем твою сестру. Сегодня она ночует у Мелоди. А завтра я что-нибудь придумаю.
Мария открыла было рот, чтобы возразить, когда услышала тихий голос отца.
— Эми останется дома, Люссиль. Она должна знать. Пора ей обо всем узнать.
— Нет! — В голубых глазах Люссиль промелькнул ужас. — Я не хочу, чтобы она знала об этом. Она слишком молода. Она еще совсем ребенок.
—
— Я не позволю вам испортить мне дочь. В будущем году она вступит в орден сестры Агаты…
Но Тед покачал головой, и голос Люссиль потонул в сумраке.
Потом они говорили о многом другом: о том, как она будет ходить в школу, в церковь и другие общественные места. Мария не давала определенных ответов, так как она еще не думала об этих вещах. Все, что ей было сейчас нужно, это быть вместе со своей семьей.
А о таких проблемах, как хождение в школу или сопровождение матери в магазин, она решила, будет думать по мере их поступления.
Разговор был окончен; в доме стало тихо и темно. Мария встала с оттоманки. Тед поднял голову и попытался, как ей показалось в полумраке комнаты, улыбнуться.
— Я пойду к себе в комнату, — прошептала она, берясь за чемодан.
Тед мгновенно вскочил на ноги и быстро, словно носильщик, стремящийся заработать щедрые чаевые, схватил чемодан. Мария повернулась к Люссиль.
— Мам, я хочу есть. Что у нас сегодня на ужин?
Она решила использовать телефон, который висел на кухне.
— Германи? Это я. Я дома.
Голос ее лучшей подруги прозвучал так отчетливо и близко, что ей показалось, что она находилась в комнате рядом с ней. Мария мгновенно успокоилась.
— Мария? Ты дома? Честно? Но почему?
Она рядом, подумала Мария, закрывая глаза и стискивая трубку обеими руками. Вот в чем была радость пребывания дома. Германи была рядом.
— Я решила сбежать оттуда. Я приехала домой сегодня днем и больше ни за что не вернусь туда.
— Понятно, то есть ты решила рожать здесь?
— Я хочу оставить его, Германи. Я хочу оставить себе своего ребенка.
На другом конце провода повисла тишина.
— Германи?
В голосе подруги появились тревожные нотки.
— А что об этом думают твои предки?
Мария окинула взглядом кухню. Посуда еще не была вымыта. Блюдо с холодными спагетти, слипшимися в один комок, стояло на столе.
— Точно не знаю. Мы с ними разговаривали, но они многого не говорят, ну, ты понимаешь, о чем я. Ужин прошел скомканно, но, думаю, со временем все наладится.
— Мария, я чертовски рада, что ты вернулась. Мне тебя так не хватало.
— Спасибо. Германи?
— А?
— Ты видела Майка?
Пауза.
— Всего пару раз, Мария, в школе.
— Занятие по Конституции?
— В этом году ввели. В сентябре хочу пойти на занятия по политологии, а тебе нужно будет сначала пройти курс по Конституции Америки, он обязателен. Его Коротышка преподает.
— Германи, он разговаривал с тобой? Он что-нибудь спрашивал обо мне?
— Представляешь, Коротышка не разговаривает с теми, кто выше его ростом.
— Германи…
— Нет, Мария. Майк не разговаривал со мной. Ты что, забыла, что он меня не любит?
— А другие ребята?
— Я не знаю, Мария. Помимо нас в школу сейчас ходит только Марси. Все остальные проводят дни на пляже.
— Германи, кто-нибудь спрашивал…
— Никто ни о чем не расспрашивал, но, думаю, интерес к твоей персоне существует. Пару недель назад мне позвонила, догадайся кто, Шейла Брабент и спросила, правда ли это.
— И что ты ей сказала?
— Я сказала ей, что да. Ведь это правда, Мария, разве нет? Ты же беременна?
— Да, это правда, но… — Мария тяжело вздохнула.
— Мария?
— Да.
— Когда мы увидимся? Мне было так чертовски скучно без тебя! Руди уехал в Миссисипи участвовать в марше-протесте. А кроме вас — тебя и его — у меня больше никого нет. Слушай, моя мама приглашает тебя к нам на ужин. Придешь?
Мария повесила трубку, после разговора с подругой ей стало немного лучше. Но, к ее большому огорчению, лишь немного, а не на все сто процентов, как она надеялась. Она понимала, что ей потребуется время, чтобы привыкнуть к этой ситуации. Еще пять с лишним месяцев, чтобы найти пути решения ее проблем. Слава Богу, Германи вела себя так, будто ничего не произошло; по крайней мере у Марии будет этим летом хоть один друг.
Она набрала первые три цифры номера Майка и повесила трубку. Не сейчас, не в день приезда домой; сначала она адаптируется, придет в себя, а уж потом встретится с ним и расставит все точки над «i».
Мария, положив руки на небольшой округлившийся живот, прислонилась спиной к прохладной стене и обвела взглядом кухню. Два месяца назад, стоя на этом самом месте, она приняла решение, неверное решение.
Она посмотрела на телефон и подумала: «Он забыл обо мне».
Майк Холленд нажал на выключатель и, когда ванная комната вспыхнула подобно фейерверку ярким светом, закрыл глаза и подошел к раковине. Он почувствовал, как по его рукам побежала холодная вода. Много мыла. Он тер и скреб руки вплоть до самых локтей, как хирург перед операцией, затем долго ополаскивал их водой, и все это время он избегал смотреть в глаза парню, которого он видел в зеркале.