Колыбельная для Волчонка

Знаменская Алина

— Так он же… он пришел, все свое забрал, ключи отдал.

— Как — отдал?

— Так — отдал. Сказал, что ты передумала ему подвал отдавать. А он, мол, не в обиде. Выглядел он, конечно, жутко. Расстроенным выглядел, что там говорить. Но я думала, раз ты…

— Постой, постой! — Ирину как горячим паром обдало. Даже внутри горячо стало. — Как это так? Я — передумала? Да я не видела его с тех пор! Маш, тут что-то не так. Ты сама с ним разговаривала? Может, ты что-то не так поняла?

— Сама. Как с тобой. Пришел один, без ребят. Собрал кое-какую мелочевку свою, все в пакет уместилось.

— Пьяный

был?

— Трезвый как стеклышко! Говорю же тебе: грустный. Я, говорит, понимаю Ирину, ей бизнес надо расширять. Зачем ей возиться со всем этим? Только, говорит, зачем дразнить было?

— Дразнить?

— Это его слова. Зачем дразнить было, в благородство играть? Положил ключи на стол и ушел.

— О Господи! — Ирина схватилась за голову. — Машка, я ума не приложу, что стряслось! У него что, крыша поехала? Я ведь не виделась с ним с того дня, как ключи ему отдала, и не разговаривала. С чего он взял?

— Мы с Иваном тоже удивились. Подумали, что у тебя планы изменились, мало ли что? Может, ты не доверяешь ему — вдруг снова пить начнет?

— Ой, Машка… Типун тебе на язык. Теперь, может, и начнет…

— Зря я тебе сказала, будешь еще нервничать.

Ирина махнула рукой. Ни о чем другом она и думать сейчас не могла.

Весь оставшийся вечер звонила Леве. Безрезультатно. Весь следующий день тоже не отходила от телефона. Дома трубку не брали, в институте его не было.

Смесь возмущения и недоумения жгла ее изнутри пылающим костром. Что могло произойти? Что взбрело ему в голову? Кто, наконец, мог так оклеветать Ирину, выставить ее предательницей? Голова трещала от подобных мы слей.

Напасть на Леву ей удалось только в четверг. Вероятно, она разбудила его, потому что голос однокурсника показался скрипучим и хриплым.

«Не пьяный ли?» — мелькнуло в голове.

— Лева? Это Ирина. Нам нужно поговорить.

— О чем? — В трубке помолчали. — Все в порядке, Ир, не комплексуй. Я все понял.

— Да пошел ты!.. — заорала Ирина на весь коридор. Из процедурной палаты выглянула испуганная физиономия медсестры. — Зато я ни хрена не поняла! Что еще за выходки? Отдаешь ключи, наговариваешь на меня всякую напраслину. У тебя что, белая горячка?

— Никакой горячки. В рот не беру. Я же в Израиль собираюсь. Или ты забыла? Паспорта с ребятами оформляем, визы заграничные. Все честь по чести.

— Так. С этим ясно. Теперь скажи мне, будь добр, когда я тебе говорила, что…

— Ты — не говорила. Это и обидно. Если бы ты сказала…

— Стоп! А кто говорил? — вкрадчиво спросила Ирина и замерла.

— Кто? Муж твой. Он мужик прямой, так и сказал: катись-ка ты, Лева…

— Кто-о?! — Ирина задохнулась. Потом закашлялась. В боку отозвалось колющей болью. — Повтори, Левушка, слышно плохо.

— Муж… или кто там сейчас в твоей квартире живет?

— Ага… — Ирина почувствовала, что пальцы, сжимавшие трубку, стали ледяными. А в голове, напротив, стало горячо. — И что он тебе сказал?

— Держись, говорит, от моей Ирины подальше и все такое. Да брось, Ир, я все понимаю. Я не хочу тебе неприятностей. Считай, что инцидент исчерпан и я уже все забыл.

— Лева! Все не так!

Но тот уже положил трубку.

Ирина рванулась в палату и стала

собирать свои вещи. Все. Терпение кончилось. Она сейчас же едет домой. Нужно только позвонить Ивану, пусть пришлет машину. Ей даже эту сумку нельзя поднять. Как противно ощущать собственную беспомощность и зависимость! Злость, возмущение, негодование клокотали в ней так, что поднялась температура. Лицо горело огнем. Сейчас она сходит к врачу и что-нибудь приврет. В конце концов, больничный ей не нужен. Если врач не отпустит, она так уйдет. Это невыносимо! Всему этому нужно положить конец немедленно. Дозвонившись до магазина и уладив вопрос о машине, Ирина стала звонить домой. Никто не брал трубку. Значит, он на работе. Вопрос только — где? В «Сервис-плюс» или на полигоне? Или еще где? Набрала «Сервис-плюс» наудачу.

— Алло…

— «Сервис-плюс» к вашим услугам.

— Девушка, скажите, пожалуйста, Сергей Свечников… на месте?

— Да, он в кабинете. Позвать?

— Нет-нет, спасибо. Значит, он на работе.

Юра помог отнести сумки в машину. В коридоре столкнулась с врачом.

— Никаких тяжестей, дружочек. На работу недельку не выходить.

— Все сделаю, как вы велели…

А мысли уже там! И руки чешутся. Как он смел? Кто он такой? Прийти и разрушить то, что складывалось годами! Посягнуть на дружбу! Обидеть Леву Иващенко! Нет, этого она не простит. Она поставит его на место! Всю нудную дорогу с пробками и остановками у светофоров она кусала губы и сжимала кулаки.

В «Сервис-плюс» она влетела разъяренной мегерой — с силой толкнув тяжелую стеклянную дверь и мгновенно получив в качестве компенсации резкую боль 6 боку.

«Спокойнее, мадам, — приказала она себе. — Шов разойдется».

Едва кивнув секретарше, она пролетела через приемную. Плащ развевался на ней, как знамя.

— А вы кто? — пискнула секретарша.

— Жена! — рявкнула Ирина, хватаясь за круглую ручку массивной двери и тщетно пытаясь открыть ее. Краем глаза заметила, как изящные очки секретарши сползли на самый кончик носа. Наконец она справилась с дверью и ворвалась в кабинет.

Свечников сидел за столом и разговаривал по телефону. Увидев Ирину, удивился и обрадовался одновременно. Быстро закивал ей, показывая на кресло рядом с собой. Она села на диван. Ирина смотрела, как он разговаривает по телефону, и кипела. Как он может смотреть на нее такими чистыми глазами? Долго ли, интересно, он собирается делать вид, что разговора с Левой не было? И ведь приходил к ней после их разговора каждый день! Как ни в чем не бывало! С цветами. С фруктами. Мило улыбался. Какой ей урок! Но она-то дура! Домой к себе пустила! Все позиции сдала!

Наконец он положил трубку. Разулыбался. Подошел к Ирине. Поцеловал. Сел рядом. Она сидела как каменная. Только ноздри слегка подрагивали от напряжения.

— Тебя уже выписали? Но почему ты не позвонила? Я бы приехал за тобой. Что-то случилось? — наконец догадался он и встревоженно заглянул в глаза.

— Когда ты разговаривал с Левой? — выталкивая из себя слово за словом, произнесла Ирина.

— А… — протянул он и сразу сник. Но только на мгновение. Секунд десять ему хватило, чтобы собраться, безмятежно взглянуть на нее и беспечно произнести: — В субботу.