Колыбельная тьмы мертвецов
Шрифт:
– Догадываешься, зачем я тебя позвал?
– Чтобы обломать поездку, которая для меня важнее, чем собственная жизнь, – пожимаю плечами. – Велимир, ты же знаешь. И ты согласился. Я обязан там быть. Это мой долг.
Перед всеми погибшими. И перед мамой, которую я не сумел уберечь в тот злосчастный день.
– Я знаю, – с грустью соглашается Тузов. – И я не хочу лишать тебя этой поездки, но дело серьёзное, Александр. И оно требует твоего присутствия.
– Единственное, что может требовать моего присутствия в такие дни, это появление высшей нечисти или духа. Больше ничего меня не остановит. И ты это знаешь, Велимир. Я всё равно уеду,
– Я понимаю. – Тузов сцепляет руки вместе. – Но выслушай меня, – получив согласие, главнокомандующий продолжает: – Ты же слышал о случае с кадетами?
– Только не говори…
– Твоего присутствия требуют отборочные. Ровно через четыре дня.
– Нет-нет-нет! – машу я руками, точно пытаюсь укрепить свой отказ. – Нет. Не требуют. Мне новички в отряде не нужны, моя команда полностью сформирована. И если это всё, то я, пожалуй… – встаю, идя к выходу, но Тузов спокойным тоном останавливает меня:
– В твоём отряде не хватает одного человека.
– Минимум – четыре. И у меня столько.
– Новые правила с этого лета: в отряде должно быть минимум пять человек. Я не хотел тебе говорить, потому что знаю, как ты относишься к новым членам команды. Но, боюсь, так больше не может быть. В твой отряд нужен ещё один человек.
– Хорошо, – киваю, пойдя на уступки. – У парочки капитанов наверняка найдутся лишние, пусть один переведётся и…
– Ты меня не понял, сынок, – качает головой главнокомандующий, прижав сжатые руки ко рту. Я знаю этот жест: обычно Тузов так делает, когда собирается сообщить о чём-то плохом. – Тебе необходимо быть на отборочных.
– Мне необходимо быть в Соколинске, Велимир, – чётко выговаривая каждую букву, произношу я.
– Знаю. Но на отборочных будет девочка, которая погибла так же, как и ты.
– Не так же, – возражаю, начиная выходить из себя. Такое происходит редко, обычно это я всех раздражаю. – Её сердце бьётся, спроси Ру.
То, что Тузов уже знает о случае, произошедшем с девушкой, беспокоит меня. Главнокомандующему я доверяю так же, как себе, и меня скорей пугает скорость, с которой весть разошлась по Ордену. Ру вернулся максимум четыре часа назад, но он точно держал язык за зубами. Сомнений не остаётся: Зыбин послал письмо. Вряд ли он додумался до того, что девушка умерла и воскресла, вероятней всего, он попросту обвинил бедняжку в смертях кадетов. А вот Велимир уже додумался самостоятельно.
Мог ли догадаться Рылов? Мозгов у него не так уж и много, но они есть у того, кому он подчиняется.
– Детали не так уж важны, – как ни в чём не бывало заявляет Тузов. – Я хочу, чтобы ты был на отборочных не просто ради нового члена команды. Я хочу, чтобы ты взял эту девочку.
– А я там зачем? Просто отправь её в мой отряд и всё.
– Её могут перехватить и отправить к другому капитану, прежде чем я успею что-либо предпринять. Думаю, кое-кто уже мог заинтересоваться произошедшим с ней. С девочкой может произойти беда, попади она в дурные руки. А под твоим командованием она будет в безопасности. И, возможно, с её помощью ты решишь свою проблему.
Вот только эта девушка может стать новой проблемой, с которой тоже придётся разбираться. Но вслух я говорю следующее:
– Кто ей заинтересовался?
Голубые глаза главнокомандующего уставляются на меня так, будто ответ мне известен. Но Велимир всё равно озвучивает его:
– Мечислав Ясноликий.
Спина отзывается ноющей болью. Морщусь, потирая шею. А после говорю:
–
Девушке действительно грозит опасность. И только я могу ей помочь и защитить от царя Великомира.
Глава третья. Отборочные, нечисть и капитан
Аня
Отборочные кадетов проходят в Чаще Гибели – одном из самых опасных участков Нечистого леса. Похуже Чащи будут только Заросли Невозврата. Туда совершенно не проникает солнечный свет, из-за чего нечисть активна в любое время суток, даже днём. В Заросли заходят либо самые отчаянные, либо самые безрассудные. И обе эти характеристики прекрасно подходят стражникам Святовита, которые уже сотню лет пытаются очистить весь Великомир от тварей. Раньше стражей отправляли в Заросли Невозврата. Из названия ясно, что мало кому удалось вернуться, поэтому подобные миссии стражникам больше не поручают, чтобы не сократить членов Ордена, которых и так с каждым годом становится всё меньше и меньше. Отбор проходят не многие, да и нельзя сказать, что желающих вступить в Орден так уж много. А некоторые кадеты умирают во время обучения. Работа стража крайне опасна, и этот факт становится очевидней с каждым новым случаем смерти. Мечтающих стать защитником простого люда или же заработать славы уже не так много, как пару лет назад.
Немногие из кадетов доходят до отборочных. А пережить их удаётся лишь нескольким. Обычно, из десяти кадетов выживают лишь семь.
Правила отборочных ясны и просты: нужно выжить. Пережить ночь в Чаще Гибели и убить как можно больше нечисти любого типа и вида. Каждому кадету даются три клубка нитей того цвета, которым воспитанник может владеть8. И это решает инструктор училища, в моём случае – главнокомандующий Зыбин. Лично я считаю, что уже давно заслуживаю пользоваться синими нитями, да и с чёрными смогу управиться. Зыбин, который стар, как гниющий пень, моей уверенности не разделяет, поэтому мне положены только зелёные – практически самые слабые. Хотя главнокомандующий обещал, что приложит все усилия, чтобы и ноги моей не было в Ордене, поэтому я ни капли не удивлюсь, если мне вручат красные – базовые и слабые. Но я всё равно пройду отборочные даже с такими нитями, с которыми возможность выжить в Чаще Гибели больше похожа на несмешную шутку.
К границе леса я и мой корпус подъехали несколько часов назад. Прибыли мы одними из первых, до начала отборочных ещё много времени. В отличие от однокашников, я выбираю провести долгие часы в уединении. Не иду в крепость, которая считается специальным местом патруля стражей, чтобы отслеживать нечисть, выходящую из леса, а остаюсь в конюшне, поглаживая кобылу по тёмной гриве. И пусть воняет здесь соответствующим образом, в компании животных мне гораздо спокойнее, чем со своими однокашниками. К тому же угроза Зыбина не даёт мне покоя.
Я волнуюсь. К отборочным я шла долгих пять лет, а к становлению стражницей и того больше. И теперь всё может сломаться из-за одного лишь главнокомандующего, чьи взгляды на мир стары так же, как и он сам. Он ненавидит девушек. Считает их усладой для глаз мужчин, симпатичным украшением, главная задача которого хранить семейный очаг и подчиняться каждому слову мужа. Отвратительно.
Каждый день своей учёбы я слышала одни и те же слова, терпела грязные шутки в свой адрес, видела похабные и плотоядные взгляды кадетов, которым главнокомандующий только потакал. И всё обернулось… А впрочем, уже неважно. Я отпустила. Забыла.