Колыбельная
Шрифт:
Не могу не отметить, что я под впечатлением. До сих пор я не встречала никого, у кого было бы больше отчимов, чем у меня.
– Правда.
Он кивает.
– Но знаешь, - говорит он с сарказмом: - Мне кажется, что это последний раз.
– Надежда умирает последней.
Он вздыхает.
– Особенно в доме моей мамы.
– Декстер, милый, - кто-то за мной зовет его: - Ты наелся?
Он садится, затем громко отвечает:
– Да, мадам, я в этом уверен. Спасибо.
– Тут осталось еще немного курицы.
– Нет, Линда,
– Ну, хорошо.
Я смотрю на него.
– Ты всех знаешь?
Он пожимает плечами.
– Не всех, - отвечает он: - Просто я легко схожусь. Это все из-за отчимов. Я умудренный опытом благодаря этому.
– Ага, точно, - говорю я.
– Просто тебе нужно плыть по течению. Жизнь не только твоя, люди приходят и уходят из нее все время. Ты становишься опытным, так как у тебя нет выбора. Могу поклясться, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
– О, да, - резко отвечаю я: - Я беззаботная. Это слово точно меня описывает.
– Так и есть?
– Нет, - говорю я.
– Не так.
Затем я встаю, забираю сумку, чувствую, как болят мои ноги, когда я надеваю туфли.
– Теперь мне надо домой.
Он встает, снимает свою куртку со спинки стула.
– Поедем вместе в такси?
– Не думаю.
– Хорошо, - он пожимает плечами.
– Как тебе удобно.
Я иду к двери, полагая, что он следует за мной, но, когда я оборачиваюсь, он пересекает комнату в другом направлении. Следует отметить, что я удивлена, после такого интенсивного преследования. Полагаю, барабанщик был прав. Победа - оставить меня одну - вот что важно, и после того, как он увидел меня вблизи, я не оказалась такой уж особенной. Но я, конечно же, уже это знала.
Перед входом было припарковано такси, водитель дремал. Я забираюсь на заднее сиденье, скидываю туфли. Согласно зеленым цифрам на приборной панели, уже 2 часа ночи. В отеле «Буревесник» на другой стороне города уже должно быть спала моя мать, мечтая о следующей неделе, которую она проведет в Санкт-Барте. Она приедет домой, чтобы дописать роман, перевести вещи нового мужа в дом и попробовать еще раз стать миссис Кто-нибудь, будучи уверенной, что на этот раз все по-другому.
Когда такси выезжает на главную дорогу, я замечаю, как справа на парковке что-то блестит. Это Декстер, он идет пешком, и в своей белой рубашке он словно светится. Он идет вниз посередине улицы, по обеим сторонам от него дома, в них не горит свет, все тихо спят. Я наблюдаю, как он заходит в дом, на секунду кажется, что он единственный, кто не спит или кто остался в живых в этом мире, кроме меня.
Глава 5
– Реми, ну правда. Он просто чудесен.
– Лола, пожалуйста.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Знаю. Но это не так. Я бы с тобой так не поступила. Ты мне веришь?
Я откладываю стопку чеков, которые я подсчитывала, и смотрю на нее. Она оперлась на локоть, подперев рукой голову. Одна из ее сережек, гигантское золотое кольцо, покачивается взад и вперед, отражая солнечные лучи
– Я не хожу на свидания вслепую, - я снова повторяю ей.
– Оно не вслепую, милая, я его знаю, - объясняет она, словно это что-то меняет.
– Приятный парень. И у него великолепные руки.
– Что?
– говорю я.
Она поднимает свои руки с безукоризненным маникюром - словно мне нужен наглядный пример этой части человеческой анатомии.
– Руки. Я заметила на днях, когда он забирал свою мать с процедуры со скрабом из морской соли. Красивые руки. Он говорит на двух языках.
Я моргаю, стараясь найти связь между двумя этими характеристиками. Неа. Ничего общего.
– Лола?
– из салона доносится нетерпеливый голос: - Моя голова горит?
– Это краска действует, дорогая, - отзывается Лола, даже не поворачивая головы.
– В любом случае, Реми, я действительно настаиваю. И так как его мать придет после полудня на педикюр…
– Нет, - обрываю я.
– Забудь.
– Но он идеален!
– Никто, - я возвращаюсь к чекам: - Не идеален.
– Лола?
– теперь голос звучит более нервно и менее вежливо.
– Это действительно больно…
– Ты хочешь найти любовь, Реми?
– Нет.
– Я тебя не понимаю, девочка! Ты скоро совершишь большую ошибку.
Лола всегда становится шумной, когда она чем-то страстно увлечена: теперь, ее голос гремит по всей приемной, так что даже образцы лака для ногтей позвякивают на полке над моей головой. Еще несколько таких возгласов и у меня будет сотрясение мозга, и я буду готова подать иск в суд как та женщина в комнате напротив, чьи волосы горят и которую при этом игнорируют.
– Лола!
– теперь женщина кричит, кажется, что она вот-вот расплачется.
– Мне кажется, я чувствую запах жженых волос…
– Ох, ради Бога!
– рычит Лола, злясь на нас обеих, она поворачивается и выходит из комнаты. На мой стол падает пурпурный лак, промахиваясь на дюйм, я вздыхаю, открываю календарь. Сейчас понедельник. Моя мать и Дон вернутся из Санкт-Барта через три дня. Я переворачиваю страницу, провожу пальцем по минувшим дням, подсчитывая, сколько прошло недель с тех пор, как я закончила школу.
Стэнфорд. Три тысячи миль отсюда, практически по прямой через всю страну. Невероятная школа, на самом верху моего списка выбранных, меня приняли в пять из шести, куда я подавала заявление. Весь мой упорный труд, дополнительные курсы, семинары. Наконец это было не зря.
Первый курс, когда принимаются такие решения, учителя предлагали мне поступить в обычный государственный колледж, в котором, если очень посчастливится, я смогу получить специальность психолога, а если не очень - то вступить в братство и стать визажистом. И все потому, что я была, так уж и быть, довольно привлекательной блондинкой с активной общественной жизнью (и, так уж и быть, не с самой лучшей репутацией) и не принимала участия в ученическом совете/ дебатах/ чирлидерстве, и меня отнесли к уровню «ниже среднего».